Ей вспомнилось, как они потирали руки и облизывали губы. Не предвкушение, поняла она. Это были обычные портовые подонки, а не профессиональные убийцы. Наверное, лодочники и сами немного трусили. Вероятно, скоро они начнут прикладываться к бутылке.

Арфистка запела «Трагедию Хендрика Шана». То была хорошо известная на Ди Больде поэма, и ее перевод на лоор нуксрьес’р был тактической хитростью. Она повторила слова «сотто восе», чтобы уховертка подобрала подходящий аналог, а затем пропела их опять, ей хотелось поэтического перевода, а не буквального. Результат не очень понравился арфистке, ведь правила стихосложения двух языков заметно отличались, но главное было — донести смысл.

Хендрик Шан прославился тем, что продал своего лорда его врагам за сумку серебряных монет. Но когда лорд Венабль оказался во вражеских руках, пленители отказались платить Шану, так что в итоге он остался без денег, без лорда и без чести. Мéарана пела историю об отчаявшемся человеке, который поддался искушению. Подобные тонкости предназначались для концертных залов Эльфьюджи, а не для песчаного берега в Ревущем ущелье. Песнь ее стала сатирой. Шан превратился в объект насмешек и опозорил свою семью, друзей и профессию:

Лодочники слушали вполуха, но Мéарана заметила, что некоторые неуютно заерзали, чуть отодвинулись от других и о чем-то яростно заспорили между собой.

Потом арфистка заиграла зловещий голтрэй, растревожив и остальных. Закончив, она вернулась в палатку. Теодорк ухмыльнулся ей.

— Неплохо ты им нервишки потрепала, детка.

Переводчик Дьямос, дрожа, смотрел на арфу полными ужаса глазами.

— Ты не отсюда, — раз за разом твердил он.

Они сидели в палатке, а в небе над ущельем проплывали созвездия.

— Перед рассветом? — спросил Донован.

Теодорк кивнул.

— Есть смысл, босс.

Они спали по очереди, но, когда пришел черед Мéараны, она поняла, что не может уснуть. Арфистка свернулась в спальнике и закрыла глаза, но сон упорно отказывался приходить. Или ей только так казалось, ибо уже в следующую секунду Донован тряс ее за плечо. Он приложил палец к губам.

— Идут.

— Сколько?

— Трое остались. Непохоже, что им это нравится, но они не знают, как остановить других, — он открыл заднюю стенку палатки. — Тедди, Поули, выйдете спереди. Билли и я обойдем сзади.

— А мне что делать? — спросил Дебли Софвари.

— У тебя есть оружие?

Он кивнул.

— Умеешь им пользоваться?

Снова кивок.

— Тогда примени его.

— Я… но я стрелял только по грызунам. На полевых работах.

— Хорошо. Это те же грызуны, только крупнее. — Донован прошел к задней стенке, но остановился. — Постарайся не попасть в своих.

Теодорк достал «девятку» и зарядил ее.

— Ты не будешь сражаться мечом? — спросил Поули.

— А зачем?

Мéарана выглянула в сетку на откидном борту палатки.

— Они у костра. Нашли Слоофи. Он развязан. Кажется бодрым. Они знают, что мы знаем.

Поняв, что момент неожиданности упущен, лодочники с криком ринулись на них. Тедди и Поули выскочили вперед, второй Дикарь замахнулся мечом, а первый припал на колено и поднял «девятку». Он выстрелил раз, еще раз. Один человек упал. Поули рассек руку еще одному. Другой лодочник набросился на Мéарану и повалил ее на пол палатки. Арфистка выхватила нож и четырежды быстро пырнула его в живот. Мужчина со стоном откатился, но к нему шагнул Софвари и выжег мозги парализатором. Остальные попятились и попали под огонь Билли и Донована, занявших позиции за грудой камней слева.