Рени подобралась к нему, а за ней и остальные. Она сразу увидела, что дела плохи: глаза Уильяма блуждали, при дыхании он издавал жуткое бульканье.

– Мы не нашли здесь воды, Уильям, – ответил ему !Ксаббу. – Извини нас.

После минутного колебания он предложил:

– Возьми воду у меня, – наклонился над ним, и струйка слюны побежала в рот больного.

Уильям сжал перепачканный кровью рот, появился кадык, он глотнул.

– Спасибо, – слабо выдохнул он.

– Ты должен поберечь силы, – строго сказала Флоримель.

– Я умираю, Флосси, так что лучше помалкивай. – Он еще раз вздохнул, в груди клокотало. – Вы скоро от меня избавитесь… так что лучше послушайте.

Глаза Уильяма широко распахнулись – он увидел Рени, вздрогнул и снова закрыл глаза.

– Мне казалось, что я слышал твой голос. Значит… значит, ты вернулась?

Она взяла его за руку:

– Я вернулась.

Он снова открыл глаза.

– Кван Ли! Опасайтесь Кван Ли!

– Она ушла, Уильям, – сообщила ему Мартина.

– Она пыталась меня убить, меня, жалкую старую крысу. Не хотела, чтобы я сравнил записи… о той ночи в Аэродромии. Я сказал ей, что слышал, как кто‑то вернулся. – Он начал задыхаться. – Она призналась, что тоже слышала, но это якобы была… Мартина.

Слепая женщина наклонилась над ним:

– Так ты из‑за этого тогда говорил мне странные вещи? Зачем ты мне это говорил?

– Я… хотел посмотреть, как ты будешь отвечать. Я сказал тебе правду о себе. Я подумал, ты догадаешься… если я совру. – Он закашлялся. – Старушка все разыграла как по нотам. – По его лицу пробежала конвульсия. – Боже, как больно. Мне кажется, что я умираю уже несколько дней.

Рени ничего не знала про ту ночь, о которой они говорили, и ей было больно смотреть на мучения Уильяма. Мартина потом все объяснит.

– Теперь это не важно, Кван Ли сбежала.

Он ее не слышал.

– Вот и ответ… на все вопросы о… смерти в Сети, а, Флосси? Никто… не смог бы это подделать. Ты… просто отбрасываешь коньки… и это на самом деле.

Лицо Флоримель ничего не выражало, но она крепко сжимала руку Уильяма в своих ладонях.

– Мы все с тобой, – сказала она.

– Мартина, я не сказал тебе… всей правды, – бормотал умирающий, теперь глаза его были открыты, но он явно не видел – не мог найти француженку взглядом, – Я сказал тебе, что кое‑кто из моих друзей, друзей в реальном времени… были в коме. Но, знаешь, на самом деле это был один человек. Я… любил ее. Я не знал, что она так молода!.. Я не встречал ее в реальной… жизни. – Снова его лицо исказила боль. – Я не прикасался к ней! Никогда! Но я сказал ей… о своих чувствах.

Он застонал – пробитые легкие загудели.

– Когда она… заболела, я подумал, что… это моя вина. Я пришел сюда, чтобы найти… найти ее… сказать ей… что мне очень жаль. Я ведь думал, что она… взрослая женщина, правда, думал. Иначе я бы не… – Он открыл рот и замолк: пытался вздохнуть.

– Все нормально, Уильям, – успокоила его слепая.

Он слабо качнул головой, открыл рот, но не сразу сумел заговорить.