Каффин задумчиво поморгал, обдумывая только что услышанное. Жестокость и злоба этих сов поистине не знали границ. Каффин был целителем, а не воином. Он посвятил всю свою жизнь искусству травознания и помощи слабым. Но теперь он был полон решимости помочь этой странной голубой сове и маленькому птенцу. Он не мог мириться с похищением птенцов. Не решаясь открыто вылететь из-под земли, Каффин вернулся в свой кактус через лабиринт подземных туннелей. «Морошниковый сок, — бормотал он про себя, — сдобренный хорошей дозой снотворных капель! Думаю, это именно то, что нужно». Он знал, что в отсутствии начальства эти совы частенько напиваются в пух и перья, особенно падок на выпивку был старик по имени Ифгар и его ручной змей Грагг. Все они до смерти боялись луноликую сову и были ей преданы больше за страх, чем за совесть, однако стоило генеральше и высшим офицерам отлучиться, как от боевой дисциплины оставалось одно воспоминание. Каффин знал, что эти совы в массе своей малодушны, слабы желудками и лишены воображения. Он был вчетверо меньше их ростом, однако намного мудрее, поэтому мог с легкостью обвести врагов вокруг когтя. В этом и состоял его план. «Мерзкий сброд, рвань пустынная, вот кто они такие!» Голубая сова открыла глаза.

— Стрига! Ты в порядке? — бросилась к нему Белл.

— Что я сказал? Что я им сказал? — горячо зашептал он дрожащим от слабости голосом.

— Да ничего особенного! То есть я вообще ничего не поняла. Что-то про полет на запад. Кажется, ты говорил, что нужно лететь в Даль к берегу Безымянного моря и найти какую-то дыру в ветре.

— Я сказал это? Я все это рассказал?

— Ну да, но ведь это чепуха, правда? Полная бессмыслица.

— Нет, это не чепуха, — в отчаянии простонал Стрига. — Это имеет смысл!

— Эй, а ну заткнись! — рявкнула пепельная сипуха, просовывая голову в нору. — Или хочешь, чтобы тебя еще разок в здули? — Белл в страхе забилась в угол, а голубая сова, обмякнув, медленно повернула к ней лицо. «Как я мог оказаться таким слабым? Как мог сказать им все это?» В следующий миг желудок у него сжался от мучительного стыда, и он подумал: «Как я мог так страшно подвести эту милую маленькую сову? Я так мечтал кого-нибудь спасти! Я знал, что моя фон-цю в том, чтобы стать спасителем… Я хорошая сова! Я хорошая сова…»

Он посмотрел на Белл и моргнул:

— Иди сюда, малышка. Ночи в пустыне холодные, ты можешь замерзнуть. Забирайся ко мне под крыло.

Уютно устроившись у него под крылышком, Белл пискнула:

— Ой, какие у тебя длиннющие перья! Разве ты никогда не линяешь?

— Очень редко. Мои перья все время продолжают расти.

— Теперь я понимаю, почему тебе так трудно летать.

— Да, это… — она замялся, не зная, как лучше объяснить ей.

— У нас это называют «несовершенство», — устало зевнула Белл.

— Очень хорошее слово, — согласился Стрига. — Звучит как недостаток совиного совершенства. Так вот, я намерен исправить это несовершенство. Вот увидишь, я научусь летать лучше.

— Как же ты смог долететь сюда из Северных королевств?

— Попутные ветры, моя дорогая… Хорошие попутчики. Это снова была не совсем ложь, и все-таки Стрига был очень недоволен собой.

Следуя указаниям Сорена, Эглантина и Примула без труда разыскали Бесс. И вот теперь они сидели в самой чаще Темного леса, где деревья круто обрывались в долину водопадов, и вместе с Бесс рассматривали старинные карты в библиотеке Дворца туманов.