Оставалось только мрачно сопеть и обещать себе, что я с ними еще разберусь.

Зато, когда Марион показал мне библиотеку, я едва не осталась там жить. Столько книг я не видела еще никогда. И не могло быть сомнений — здесь были фолианты и по магии огня, и по магии воды, и более того — возможно, где-то там, в глубине полок, затерялись всеми забытые магические книги рекат!

К сожалению, Марион все-таки вытащил меня оттуда — в буквальном смысле за ухо. И отвел к жилым корпусам. Комнаты для рекаты там не нашлось, и я было приуныла, но Мариона это препятствие ничуть не смутило и, кажется, даже не удивило.

— Если возьмешься помогать мне в лаборатории, выделю комнату в своей башне, — рассеянно заметил он, когда мы снова вернулись во двор. Я покосилась на Мариона. Очень уж легко он предложил этот план.

— Я умею убираться в лабораториях, — осторожно призналась я. — И ничего не взорву. Скорее всего…

Марион усмехнулся, потрепал меня по волосам и побрел обратно к башне, предоставив мне следовать за собой по пятам.

ГЛАВА 3

«Дорогой мой и глубоко уважаемый Марион!

Я рада, что спустя столько лет ты все еще помнишь меня, и ответил на письмо, которое я отправляла тебе два месяца назад.

Здоровье мое не стало лучше. Все в природе имеет свое начало и свой конец.

Увы, но даже таким упрямым колдунам, как мы с тобой, стоит признать, что этого конца никак не миновать.

Я чувствую, что осталось недолго, и многое видится мне иначе.

Не так давно я думала, что смогла смириться с тем, насколько война с девисарами изменила наш мир.

Не подумай, я не виню тебя. Я знаю, что выбора не было и что виноваты обе стороны.

Но, глядя за окно, я понимаю, что вся моя жизнь так и закончится ничем. Та земля, которая породила меня, перестала существовать. Минула почти сотня лет, и дороги назад нет и не может быть. Если рекаты и обретут свободу, то никогда уже наш мир не станет прежним. Таким, каким был до встречи с вами.

Я больше не тешу себя иллюзиями. У меня остался всего один близкий человек, и все, на что я могу надеяться, — что наши беды не тронут ее.

Девочка, которая принесет тебе это письмо, очень мне дорога.

Ей не будет покоя в деревне, где этот покой обрела я. Ее путь только начинается. Она хочет жить. Как хочет жить каждая реката и каждый девисар.

Прошу тебя, позаботься о ней. Как у меня нет никого, кроме нее, так и у нее больше никого нет.

Она мало знает о жизни, которая ее ждет. И если будет на то воля древних богов, не хотела бы я, чтобы жизнь ее превратилась в бесконечную череду дней, наполненных сбором урожая и прядением льна.

У нее есть талант. Не дай ей потерять себя.

Все так же любящая тебя…»

Эйларик отвел глаза от письма и поджал губы. Однако тут же натолкнулся взглядом на лицо той, что ждала его ответа, и глубоко вздохнул.

Девушка протянула руку, но Эйларик все еще не спешил делать то, что обещал.

— Женщина, которая писала это письмо, поняла бы нас, — наконец сказал он. — Она так же печалилась о судьбе рекат, как и мы с тобой.

— Да, — подтвердила та, что сидела напротив него. — Эйларик, в нашем положении не до щепетильности. Если мы не примем меры, Сарад уничтожит нас всех.

Эйларик вздохнул.

Он и сам понимал, что наместник Арсы, брат короля Вотара, слишком ненавидит рекат, чтобы позволить им жить спокойно.

Понимал, что вчерашний костер — лишь один из многих в череде таких же костров, которые вскоре загорятся на улицах Арсы.