Завизжав, женщина метнулась в глубь квартиры, но тут же ее визг внезапно оборвался, перейдя в горловой сип.

Быстро поднявшись, испуганный Фомин кинулся следом за хозяйкой и остановился: она пятилась к выходу, прижав руки к горлу и судорожно дергаясь всем телом. Юрка взглянул через ее плечо — в проеме двери, неестественно выпучив глаза на посинелом лице, висел в петле из бельевой веревки тот самый мужик.

— А-а-а… — жутко закричала женщина, забилась, запрокидывая голову и падая на руки едва успевшего поддержать ее Фомина.

Неожиданно вывернувшись из его рук, она резко обернулась. На Юрку глянули обезумевшие глаза.

— Мерзавец! — хозяйка вцепилась в его рубаху, рванула на себя, откинувшись всем телом назад. — Ты… Ты!

Ему удалось оторвать бившуюся в истерике женщину от себя — вместе с отлетевшими пуговицами и клоком рубахи. Отпихнув орущую хозяйку в угол прихожей, Юрка выскочил на площадку, забыв про лифт, кинулся вниз по лестнице, спотыкаясь и перепрыгивая сразу через несколько ступенек, — ужас подстегивал его, удесятеряя силы. Перед глазами стояло словно свернутое на бок лицо висельника с навсегда остановившимися выпученными глазами. Бежать, бежать отсюда! Скорее!

— Стой! Подонок!.. А-а-у… — завыла наверху женщина.

Хлопнула дверь подъезда, крик оборвался. Фомин выскочил во двор, стремглав пролетел подворотню, выбежал на тротуар…

Домой Юрка пробирался, как вор, настороженно оглядываясь, стараясь никому не попадаться на глаза. Быстро отперев дверь, шмыгнул в прихожую, заперся изнутри на все замки, скинул куртку и порванную рубаху, прошел на кухню и, отвернув кран холодной воды, жадно припал к нему губами. Почувствовав, что сейчас начнет мутить, оторвался от крана, сел на табурет и долго смотрел в одну точку, ни о чем не думая. Мыслей не было — голова казалась пустой, тяжелой и гулкой, как туго накачанный воздухом футбольный мяч.

Из состояния прострации его вывел звук льющейся воды — он забыл завернуть кран. Встал, завернул. Постоял над раковиной, упершись лбом в холодную кафельную стену. Как теперь быть, как жить? С кем посоветоваться?

XXVI

Свернув к тротуару, Борис Иванович остановил машину, полез в перчаточное отделение, нашел таблетки. Морщась от боли в боку, проглотил сразу две желтеньких лепешечки. Подумав немного, проглотил и таблетку успокаивающего — кто знает, чего ждать от этих сумасшедших Филатовых. Нинка позвонила так неожиданно, то выла, то рыдала в трубку, требовала немедленно приехать — после такого-то прощального разговора.

Нинку Борис Иванович увидел сразу — сникшая, враз постаревшая, пришибленная, она понуро стояла у телефонной будки. Завидев его машину, чуть не попала под колеса, так шустро кинулась к ней. «И эта женщина несколько часов назад угрожала мне письмом в Госконтроль?» — подумал Усов.

— Ябоюсь туда идти, — сев рядом с ним, Нинка заплакала.

— Ты толком скажи, что произошло? А то звонки, слезы…

— Боря, — она повернула к нему зареванное лицо с некрасиво открытым, слюнявым ртом, — Коля там… Висит…

— Как? — сначала не понял Усов, но тут же похолодел, когда до него дошел смысл сказанных ею слов.

— В милицию позвонила? А «скорую»? — потряс он за плечо Филатову. — Может, он живой еще?

— Какая милиция?! — заголосила Нинка. — Я тебе первому… из автомата… Там еще парень пришел…

«С парнем потом, — решил Борис Иванович, — успеется с парнем, выясним еще про этот бред. Сейчас другое надо: встряхнуть ее, действовать, пока совсем не размякла, дура».