XII

Проснувшись, Борис Иванович долго лежал в постели — не хотелось вставать, начинать привычные дела, крутиться в надоевшем водовороте событий. Таисия Романовна отдыхала в санатории, и Усов блаженствовал на полухолостяцком положении. Подняться заставил песик, жаждавший излить накопленное за ночь под кустиком во дворе. Чтобы не мучить бедное животное, пришлось встать, накинуть на себя плащ и выгулять собачку. Потом Борис Иванович завтракал в одиночестве, просматривая за чашкой кофе вчерашние газеты.

По оконному стеклу текли мутные капли дождя.

Отключив телефон, Усов прилег на диван. Незаметно он тихо задремал.

Проснулся внезапно от резких звуков, не сразу поняв, что это звонки в дверь. Поматывая тяжелой со сна головой, пошел открывать.

Увидев Нину Николаевну, он почувствовал, как его мгновенно охватило раздражение от ее бесцеремонности, прилипчивости, бесстыдства и всего-всего, позволяющего в любой момент не давать ему покоя.

— Прости, но у тебя не отвечает телефон, я была вынуждена заехать сама, — не снимая плаща, она прошла в кабинет и опустилась в кресло у стола.

— Скоро вернется из санатория Таиса, тогда не примчишься, — недовольно буркнул Борис Иванович, разглядывая набухшие под глазами Нинки мешки. «Стареет, как ни хорохорится, стареет». — Поэтому я тебя хочу попросить…

— Боря, Ирина ушла к отцу, — перебила его Филатова. — А вчера отнесла заявление Соломатину.

— Я хочу попросить не устраивать налетов на мой дом, — невозмутимо, словно не слыша ее, закончил Усов. — И потом, это просто неприлично, в конце концов!

— Неприлично! Великий моралист! — презрительно скривила губы Нина Николаевна. — Тебе было прилично спать со мною при живом муже и считать себя его другом? И свою воблу Таису обманывать всю жизнь, прилично? Разве ты не понял, что я сказала? Не понимаешь, что произошло? Если раньше я считалась жертвой трагических обстоятельств, то теперь становлюсь женой висельника и ворюги… Ну сделай что-нибудь!

— А что?! — ернически скорчил рожу Борис Иванович, заглядывая в ее наглые глаза. — Что ты можешь мне предложить? Опять себя? Или полагаешь, что я позвоню министру внутренних дел и попрошу не давать хода заявлению твоей дочери? К сожалению, не знаю его телефона.

— Борис! Прекрати. Все слишком серьезно. Я говорила с Ириной, оказывается, она подслушивала телефонные разговоры Коли и написала о своем подозрении на убийство. — Филатова плаксиво сморщилась, выхватила из рукава маленький кружевной платочек, прижала к густо подведенным глазам.

«Какой фарс!» — неприязненно покосился на нее Усов.

— Убийство! — фыркнул он. — Кому надо его убивать? За такое к стенке поставят, а жить любому охота. Разберутся, там тоже не дети сидят на должностях, профессионалы. И вообще, чего ты от меня хочешь?

— Подлец ты, Боря… — устало сказала Нина Николаевна, поднимаясь с кресла. — Мелкий подлец, вот кто. Ничего я не буду объяснять, не буду больше ничего просить.

— Помилуй, голубушка, — сделал обиженное лицо Борис Иванович. — Ты приехала оскорбить меня в собственном доме? И еще говоришь о каких-то просьбах? Довольно, я устал от тебя, от твоих угроз, от твоих бесконечных проблем, которые почему-то должен разрешать именно я. Езжай, милая, с Богом!

— Не пожалей потом… — Филатова пошла к выходу.

— Хватит! — не выдержав, хлопнул по столу ладонью Усов. — Вон отсюда! И не смей звонить или приезжать! Не то я действительно вспомню, что еще кое-что могу и тогда…

— Ну что тогда?! — повернулась она.