Встав к девушке боком, Крокодил прижал ее К себе и вдавил раскаленное клеймо в нежную кожу между лопатками. Яна забилась от боли, которую она не могла разрядить даже криком, но Крокодил держал ее крепко и отпустил только тогда, когда дело было закончено.

Крокодил еще что-то говорил в камеру, но Яна этого не слышала, или вернее, не понимала. Она лишь на секунду потеряла сознание от боли, но когда мучитель выпустил ее из рук, пленница уже вновь твердо стояла на ногах. Только думать она могла лишь об одном — как погасить огонь, пылающий на ее спине. Ощущение казалось донельзя реальным, даже сверхреальным — Яна словно видела язык пламени, вырывающийся из ее спины там, между лопатками. Конечно, она знала, что никакого огня там нет, а есть обыкновенный ожог причудливой формы — но она ничего не могла поделать со своими ощущениями.

Вдруг Яна почувствовала, что руки ее свободны, и ничто больше не удерживает ее в вертикальном положении. Медленно, словно сгибаясь под тяжелой ношей, она опустилась на колени и уткнулась в колени лицом. Со стороны это выглядело так, будто пленница выражает абсолютную покорность своему господину.

Говорят, в древнем мире рабов клеймили не просто для того, чтобы запечатлеть на их телах знак хозяина. Огненное тавро делало покорными даже самых диких и свободолюбивых варваров.

А еще говорят, что покорно склонившегося человека труднее убить, чем того, кто сопротивляется или хотя бы молит о пощаде.

Но Крокодил и Казанова не стали проверять это утверждение. Они просто собрали аппаратуру, освободили Уклюжего и ушли, оставив пленницу в той же позе.

Может, так ей просто легче было переносить боль.

48

Сначала Олег Коваль увидел портрет Толика Гусева на каком-то столбе. Ни портрет этот, ни подпись под ним ничего нового Олегу не сказали — кроме того, что по делу о похищении Яны Ружевич обнаружился какой-то новый свидетель. Имени его люди из «Львиного сердца», печатавшие портрет, не знали.

Вернее, к тому моменту, когда Коваль увидел объявление, имя неудачливого шантажиста и видеопирата уже дошло до команды Беляцкого. Оно было названо как минимум в дюжине телефонных звонков по номеру, указанному в объявлении. Независимо от этого один из оперативников с утра узнал то же самое на нефтебазе.

Теперь Беляцкий спешно организовывал поиск любых возможных сведений об Анатолии Гусеве. И его ребята даже нашли уже городской адрес видеопирата и сходили туда, но обнаружили, что квартира пуста.

А Коваль никакого Толика не искал и вообще шел другим путем. В данный момент он обдумывал промежуточные результаты проверки таксопарков силами милиции, которые Олег добыл, близко подружившись с секретаршей начальника муниципальной милиции города. Поскольку источник информации был не прямой, данные оказались неполными и интерпретировать их было трудно. То есть, грубо говоря, Коваль вытянул пустышку и почти окончательно разочаровался в частном расследовании.

На одну из главных толкучек города — рынок «Техно» — Олег забрел с неясной целью. Он ходил между лотками, бросая рассеянные взгляды на развалы компакт-дисков, видео — и аудиокассет, пока прозвучавшее поблизости имя Яны Ружевич не заставило его остановиться.

Продавец видеопродукции, крутя в руках кассету с изображением нагой Яны Ружевич на коробке (кадр из первого видеопослания похитителей), говорил своему собеседнику — интеллигентного вида молодому человеку в очках — буквально следующее:

— Похоже, Гусь вляпался в это дело по самые уши. Его ищут и менты, и банда. Весь город завешан его мордой. И что смешней всего — полгорода знает, где он ныкается, а искать его будут еще недели две. Потому что никому это не надо. Горенский крутит свое, мафия — свое, террористы всякие, самый крутеж идет — и Гусь тут совершенно не в тему.