Старший инспектор угрозыска Ростовцев в Глебовку не поехал — послал подчиненных. Теперь он ждал вестей и попутно смотрел видеозапись нового послания похитителей. В кабинет с видеомагнитофоном опять набилась толпа народу. Пришел даже сам начальник ГУВД.

А с экрана змеиным полушепотом вещал человек в черной маске:

— Если я не получу денег в ближайшие три дня, то несчастная пленница все-таки лишится языка и никогда больше не сможет петь. Надеюсь, теперь меня никто уже не считает шутником. Подумайте, на что вы обрекаете бедную девушку. Будьте благоразумны. Готовьте деньги и постарайтесь в следующий раз не доводить дело до стрельбы…

— Когда я тебя поймаю, — заговорил вслух Ростовцев, — я первым делом отрежу тебе яйца. Тупой и ржавой ножовкой. А потом отсобачу твой поганый язык, а самого тебя пристрелю при попытке к бегству. И никто меня за это не осудит.

— Сначала поймай, — произнес Короленко, как бы подтвердив, что Ростовцева действительно никто не осудит, если он проделает то, что сказал.

50

Никогда никакой дурак не даст большой суммы денег частному лицу без соответствующих официальных полномочий. Даже сто долларов — и то поостережется. О трех миллионах и речи нет.

Незарегистрированный «Общественный фонд спасения Яны Ружевич» получал пожертвования почти исключительно от фанов певицы, причем по большей части наиболее юных из них, еще не утративших детскую наивность и не проникшихся жестокой философией рыночных отношений. Размер этих пожертвований никак не соответствовал масштабам стоящей перед фондом задачи.

Но после «русаковской битвы», когда версия насчет «рекламного трюка» была явным образом опровергнута, на уровне областной администрации возникла мысль, что деньги на выкуп следовало бы все-таки найти, показав тем самым свое истинное гостеприимство и заботу о человеке.

Если бы в этом году предстояли, например, выборы губернатора, то деньги на выкуп наверняка нашлись бы гораздо быстрее. Но как назло, выборы прошли в прошлом году и нанесли областному бюджету тяжкую травму, от которой он не оправился до сих пор. То есть лишних денег в казне не было, и взять их было неоткуда.

Поэтому на совещании у губернатора было принято компромиссное решение: дать Седову и его фонду карт-бланш, срочно зарегистрировать этот фонд и поддержать его официально, подключить к этому делу прессу, сделать взнос самим — а дальше пускай Артем сам трясет толстосумов и собирает пожертвования.

Но тут объявилось послание похитителей, где на сбор денег давалось всего три дня. И время уже пошло.

— Нереально, — сказал Артем, едва услышав о новом сроке.

И что самое главное, выхода не было — буквально никакого. Попросить у похитителей еще одну отсрочку? Смешно. После попытки большого обмана, которая закончилась побоищем в Русакове, их надо было благодарить за то, что они дали хотя бы эти три дня. Другие давно бы уже грохнули жертву, закопали в укромном месте и, признав дело завершившимся неудачно, занялись бы чем-нибудь еще. Например, ограблениями банков. Или похищениями политических деятелей. А то и террористическими актами по заказам экстремистских группировок. Судя по тому, что похитители сумели сделать за последние дни, все указанные отрасли преступной деятельности в равной мере подошли бы им, и любая могла принести немалый успех.

Но похитители предпочли идти до конца и дали еще три дня. Наверное, им нужно было подготовиться к приему денег. Как показала предыдущая попытка, не такое это простое дело.

Но первые же звонки Седова богатым людям с просьбой дать деньги на выкуп, показали, насколько безнадежна попытка собрать три миллиона долларов за три дня, даже имея поддержку властей и сочувствие со стороны общественного мнения.