|
Примерно пять процентов исцеленных сообщают, что продолжают видеть сны». Пять процентов. Не так уж много, но, все же, и не аномалия. Давно уже я так хорошо себя не чувствовала. Я закрыла книгу и приняла внезапное решение. Сегодня я съезжу на велосипеде к дому Лины. Я уже много месяцев не бывала рядом с ее домом в Камберленде. Это станет данью нашей прежней дружбе и способом избавиться от скверного ощущения, преследующего меня с тех пор, как я увидела Дженни. Лина, конечно, не устояла перед болезнью, но, в конце концов, это отчасти было и моей виной. Наверное, потому я и думаю о ней до сих пор. Исцеление подавило не все чувства, и вина продолжает искать выход. Я проедусь к этому старому дому, увижу, что там все в порядке, и мне станет лучше. Вина требует прощения, а я не простила себя за свой вклад в преступление Лины. Мне приходит в голову идея прихватить с собой немного кофе. Тетя Лины, Кэрол, его любила. А потом я вернусь к своей жизни. Я наскоро умываюсь, натягиваю джинсы и любимую теплую кофту, мягкую после многих лет общения с сушилкой, и, не расчесываясь, скручиваю волосы в пучок. Лина всегда корчила рожи, когда я так подбирала волосы. «Нечестно! - говорила она. — Если я попытаюсь сделать так, у меня на голове окажется воронье гнездо!» — Хана! Что-то случилось? — окликает меня из коридора мать. В ее приглушенном голосе звучит беспокойство. — Да нет, ничего, — отзываюсь я. — А что такое? Мать смотрит на меня с подозрением. — Ты... ты что, поёшь? Должно быть, я, сама того не осознавая, начала напевать себе под нос. Мне делается жарко от смущения. — Я пыталась вспомнить слова одной песни, которую мне играл Фред, — быстро говорю я. — Но вспомнила совсем немного. На лице матери отражается облегчение. — Ее наверняка можно найти в ЛАММ, — советует она. Потом берет меня за подбородок и некоторое время критически изучает мое лицо. — Тебе хорошо спалось? — Отлично, — отзываюсь я, высвобождаюсь из ее хватки и иду к лестнице. Внизу папа расхаживает по кухне. Он уже одет для выхода на работу — осталось лишь повязать галстук. Стоит мне взглянуть на волосы отца, и я понимаю, что он смотрел новости. С прошлой осени, с тех самых пор, как правительство сделало первое заявление, подтверждающее существование зараженных, отец требует, чтобы новости были включены почти постоянно, даже когда мы уходим из дома. А когда он смотрит их, то запускает пятерню в волосы. На экране женщина с оранжевым напомаженным ртом сообщает: «Сегодня утром возмущенные граждане осадили полицейский участок на Стейт-стрит, требуя сообщить, почему оказалось, что зараженные свободно расхаживают по улицам, распространяя свои угрозы...» У стола на кухне сидит мистер Рот, наш сосед, и баюкает в ладонях кружку с кофе. Он уже делается неотъемлемой частью нашего дома. — Доброе утро, Хана, — здоровается он, не отрывая взгляда от экрана. — Привет, мистер Рот. Несмотря на то, что Роты живут через дорогу от нас, а миссис Рот всегда рассказывает о новых нарядах, которые она купила своей старшей дочери, Виктории, я знаю, что они сейчас в затруднительном положении. Все их дети получили не особо хорошие пары — по большей части из-за скандальчика, связанного с Викторией: по слухам, ее заставили досрочно пройти процедуру, потому что поймали на улице после наступления комендантского часа. |
