— Даже не знаю, Шерон. Возможно.

В понедельник Том отнес пиджак Давида к портному. Яков Сарано был поразительно маленьким человечком — будь он еще на несколько сантиметров ниже, его можно было бы назвать карликом. Благодаря седым волосам, седым усам и очкам в массивной черной оправе в сочетании с тщедушной фигурой он выглядел как типичный еврейский портной. Его мастерская была завалена рулонами ткани. В витрине красовался манекен, утыканный булавками. Когда Том вошел, Яков печально улыбнулся.

— Меня прислал Давид Фельдберг вот с этим. Он просит вас перешить пиджак.

Улыбка исчезла с лица портного. Он вышел из-за прилавка, запер дверь на засов и спустил черные шторы на окне. Комнату теперь освещала только голая электрическая лампочка, висевшая на обгоревшем шнуре.

— Я слышал, Давид умирает?

— Умирает? Не думаю. Мне трудно оценить его состояние. Я просто выполняю его просьбу.

— Просьбу? — Портной разложил пиджак на столе.

— Когда я смогу получить его обратно?

— Через две минуты. — С этими словами Яков взял большие портновские ножницы и стал аккуратно отпарывать подкладку. — Я уже несколько лет не виделся с Давидом.

— Да? А я думал, что вы старые друзья.

— Правильно, молодой человек. Мы вместе были в лагере в Бельзене, там и подружились. Я расскажу вам, как это произошло. — Портной поправил очки на кончике носа и принялся осторожно орудовать ножницами. — Среди надзирателей был один особенно жестокий капитан, который всегда выискивал способы сделать наше положение еще более тяжелым. Зная, что я портной, он подошел ко мне однажды со свитком Горы. Прекрасное издание — на пергаменте, понимаете? И он потребовал, чтобы я сшил ему жилет из свитка. Можете себе представить? Жилетка из Торы!

Он сделал паузу, чтобы Том мог осознать всю степень богохульства.

— Что я мог сделать? Я был в отчаянии. Если бы я выполнил приказ, это было бы осквернением святыни. Если бы отказался — вы, возможно, не разговаривали бы со мной сейчас. Но Давид надоумил меня, как поступить.

Портной заканчивал работу, отпарывая подкладку у рукавов.

— «Сделай это, сшей ему жилет, — сказал он. — Поговори с рабби, пусть он поможет тебе найти в Торе все самые жуткие, самые действенные проклятия, и отметь эти места. Постарайся, чтобы жилет пришелся ему впору и ему хотелось бы все время носить его. Пришей самые страшные проклятия с внутренней стороны, около сердца, печени и легких. Сшей такой красивый жилет, какого у него никогда не было»… Среди нас был раввин, и он помог мне выбрать проклятия из пророка Исайи. О всевозможных бедствиях, болезнях, язвах и тому подобном. И я сшил прекрасный жилет. И капитан носил его. Носил! Ну вот, мы закончили.

Убрав пиджак в сторону, он разложил на столе подкладку лицевой стороной вниз. Стало видно, что с внутренней стороны к ней пришиты три прямоугольных куска пергамента, — пришиты очень аккуратно, так что они не коробились и были абсолютно незаметны. Самый крупный прямоугольник находился посередине, на спине пиджака, два других, поменьше, располагались на груди. Вместе они образовывали своеобразный триптих.

— Свитки, — догадался Том.

— Давид попросил меня зашить их в пиджак. Он сказал, что наступит день, когда пора будет извлечь их отсюда.

— Невероятно. — Том изучил швы. Рукопись была сшита в три отдельных листа так аккуратно, что нитки были практически незаметны.