– А что? Учитель работает не покладая рук. Учтите, господин Сикс: умерла госпожа ван Рейн. Это, доложу вам, был удар молнии. Но ван Рейн удержался на ногах. Он не пал на землю. А перед тем умерла сестра его. Чуть раньше мать. Это в Лейдене. Надо быть львом, чтобы пережить все это.

Ян Сикс посмотрел вдаль, вздохнул.

– Господин Бол, человек эгоистичен от рождения. Надо быть большим человеком, чтобы перебороть эгоизм. А что взять с этих самовлюбленных стрелков? Им подавай готовый заказ.

– Но ведь работа идет. Учитель проводит дни на складе.

– Они об этом знают?

– Он пишет их и в мастерской.

– Отчего же они, господин Бол, ворчат?

– Не имею понятия. Они позируют, они приходят, они вроде бы довольны.

– Все не так. Все не так просто, господин Бол.

– Что же им надо?

– Я же сказал: подавай заказ – деньги плачены.

– Как в булочной, что ли? – поразился простодушный Бол.

– А вы думали! Хуже! Как в лавке башмачника, который обязан тачать башмаки, – и дело с концом.

– Позвольте, господин Сикс! Ведь это же…

– Вы хотите сказать – «высокое искусство»? Верно? А им наплевать. У них, видите ли, место пустует в гильдии на Ниве Дулен. И его надобно занять, пока кто-то более ловкий не наложил лапу на это пустующее место.

– Какой ужас!

– Так-то, господин Бол, жизнь – штука жестокая. Вот когда у вас будет собственная мастерская – а она у вас будет, – тогда полной мерою испытаете все прелести занятий искусством. Знаете, что говорят о вашем учителе?

– Кое-что… Ведь злых языков – хоть отбавляй.

– Вы только вдумайтесь… И это об авторе «Анатомии»… Первое: он вышел из моды.

– Это кто?! – вскричал Бол.

– Ваш учитель. Да, да. Так говорят. Видите ли, Бол, он, оказывается, из моды вышел.

– А кто вошел в эту самую… моду?

– Зандрарт, Флинк.

– Может, и ван Флит?

– Все может быть в этом мире.

Солнце пробилось сквозь пелену паров, и вода заиграла по-особенному…

– Дальше: эти стрелки – великие ценители флоринов! – уже выходят из себя. Им, видите ли, наскучили сеансы. Им скорее подавай картину. Да чтобы во всю стену. Чтобы весь проем принадлежал роте. Каково?

Бол казался потрясенным.

– Вышел из моды? – прошептал он,

– Вы видели картину на складе?

– Я ее вижу каждый день.

– Что скажете, Бол?

– У меня не хватает слов. Рождается шедевр. Учитель не щадит себя. Даже с Титусом видится изредка.

– Кстати, мальчик здоров?

– Доктора говорят, что да.

– Дай-то бог!

Бол все еще не может прийти в себя:

– Послушайте, ваша милость, два десятка оболтусов становятся героями. Они воодушевлены. Они горят желанием идти в бой и, если надо, умереть за родину. Ваша милость, они сидят не за бокалами пива, но рвутся в бой. Они – герои. Они – сила народа. А капитан Баннинг Кок? Ведь это же наш Александр Македонский, Ганнибал, Цезарь в Галлии…

– Кстати, капитан сдерживает нетерпение, а может, и гнев стрелков. И еще лейтенант Рейтенберг. Они понимают, с кем имеют дело.

– Это к их чести.

– Доктор Тюлп увещевает каждого, кто осмеливается сказать хоть одно худое слово против ван Рейна. Он благороден. Был и останется таковым.