– Стволы на землю, – приказывает невидимый собеседник. – Выходите на центр с поднятыми руками! Быстро!

Ору в ответ:

– Поняли! Не стреляйте!

Оставляю автомат у столбика и медленно, без резких движений, поднимаюсь. Бешено колотится сердце – если я ошибся, жизнь моя закончится вот прямо сейчас. Но стволы тех, кто засел в ангаре, молчат.

– Дурак, ой, дурак! – шипит мне в спину Пономарь. – Место глухое. Положат всех – свидетелей то нет.

На подгибающихся ногах иду к трубам, высоко подняв руки. В голову лезет всякая ерунда, уже даже не стихи, а просто обрывки фраз. Откуда то из глубин памяти всплывают кадры из старой советской комедии «Джентльмены удачи» – Василий Алибабаевич кричит подбегающим милиционерам: «Сдаемсу, сдаемсу у».

И смех, и грех.

В дверном проеме ангара появляется человеческий силуэт с автоматом.

– Гонец, ты?

– Он самый.

– Где остальные?

– А ты кто?

Человек выходит из сумрака, царящего в ангаре. Он в выгоревшей «афганке», на голове каска.

– Капитан Шубин, корпус Пограничной Охраны. Где остальные?

– З здесь, з здесь мы, – слышится у меня за спиной дрожащий голос Беки.

Из за труб поднимаются люди в камуфляже с эмблемами погранохраны и нашивками тридцать пятой заставы. Ого, далеко же их занесло!

Опускаю руки, шарю по карманам в поисках сигарет. Пальцы не слушаются. Капитана Шубина я знаю. Он – один из «нормальных», вменяемых погранцов, тех, что живут сами и дают жить другим. В то же время это он и его ребята уничтожили группу Тестя. Судя по всему, нам дико повезло. Повезло, что нас не пришили в первые же секунды.

Шубин подходит ближе, вглядывается в наши лица.

– Пономарь, Костыль… Бека, это ты стрелял?

– Я п подумал…

– А а а, так ты у нас мыслитель?! – Видно, что Шубин здорово на взводе из за этой нашей маленькой войнушки. – Философ Демосфен?

Бека виновато втягивает голову в плечи. Шубин с искаженным лицом шагает к нему, заносит руку, но вовремя останавливается – уж больно жалко выглядит Бека, грязный, худой, очкастый…

– Козлы вы, – сообщает нам капитан сквозь зубы. – Всю операцию нам сорвали.

– Кого ждали то? – спрашиваю максимально миролюбивым тоном.

Шубин смотрит на меня, но с ответом не торопится. К нему подходит высокий погранец – в руках автомат, за спиной «плетка».

– Командир, Томас пришел. Их нашли. Началось.

– Валите отсюда, быстро! – поворачиваясь, бросает нам Шубин. – И на запад не суйтесь.

Я наконец то нахожу сигареты, прикуриваю, с наслаждением затягиваюсь.

– Спасибо, капитан.

– Сочтемся, Гонец.

* * *

Идти по тропе намного приятнее, чем через камыши и топи. Пономарь что то зло выговаривает Беке. Тот молчит, грызет свое печенье. Я иду третьим и время от времени смотрю на карту. Если погранслужба проводит здесь какую то операцию, есть риск нарваться на неприятности в любой момент.

Костыль, замыкающий в нашем маленьком отряде, время от времени оборачивается, словно ожидая погони. Но я верю капитану Шубину. Он отпустил нас и преследовать не станет. Люди, подобные ему, никогда не меняют своих решений – тем и живы.

– Стоп! – командует Костыль.

Мы застываем на месте, озираемся, приготовив оружие. Вроде все тихо.

– Что там? – интересуется Пономарь.

– Ловушка. Растяжка, – сообщает Костыль. – На два часа слева, шагах в семи.

Семь шагов – это плохо. Наш фартовый головной проспал, не заметил тонкий блестящий тросик издали, и мы влопались, попав в зону действия растяжки.