Моро был вооружен железным кастетом и кистенем. Он размахивал кистенем, защищая хозяина. Бартоломео и Эцио приходилось держаться на расстоянии.

– Такого потрясающего телохранителя еще поискать! – хвастливо прокричал Сильвио, прячась за стены парапета. – Считайте, что вам повезло. Пасть от его руки – большая честь!

– Пососи мои яйца, мразь! – крикнул ему в ответ Бартоломео.

Изловчившись, д’Альвиано взмахнул боевым жезлом, защемил в нем цепь кистеня и вырвал оружие из рук Данте, заставив великана отступить.

– За мной, Эцио! Нужно поймать этого grassone bastardo!

Но в руках Данте появилось новое оружие: железная дубина, утыканная кривыми гвоздями. Бартоломео сумел увернуться от первого удара, но на плече осталась кровавая борозда.

– Ах ты, мешок дерьма с поросячьими глазами! – взревел Бартоломео. – За это я тебя голыми руками раздавлю!

Пользуясь возникшей суматохой, Эцио выстрелил в Сильвио из пистолета, но промахнулся. Пуля ударила в стену. Посыпались искры и кирпичные осколки.

– Эй, Аудиторе, думаешь, я не знаю истинную причину твоего появления здесь? – пролаял Сильвио. Чувствовалось, выстрел его всерьез испугал. – Но ты опоздал. Тебе нас не остановить!

Эцио перезарядил пистолет и выстрелил снова. Но слова Сильвио рассердили и смутили его, отчего он и на этот раз промахнулся.

– Ха-ха! – презрительно фыркнул Сильвио из-за парапета, пробитого ударами Данте и Бартоломео. – Притворяешься, что не знаешь! Впрочем, когда Данте покончит с тобой и твоим мускулистым дружком, вряд ли это будет иметь значение. Ты повторишь путь своего глупого папочки! А хочешь знать, о чем я больше всего сожалею? О том, что сам не был палачом Джованни. С каким наслаждением я бы потянул за рычаг и потом смотрел, как твой жалкий отец болтается в петле и дрыгает ногами. Потом бы настал черед этой ходячей винной бочки, этого ciccione, твоего дядюшки Марио. А дальше… дальше я бы перешел к женской части вашего семейства. К твоей мамочке Марии, которая кое на что еще годна, хотя вымя ее обвисло. Зато земляничинка Клаудия – в самом соку. Знал бы ты, как давно в моей постели не было бабенок моложе двадцати пяти! Честное слово, этих двух я бы сохранил себе для путешествия. А то в море бывает так одиноко!

Ярость красным туманом заволокла все вокруг. Собрав волю в кулак, Эцио ловил важные сведения, которые ненароком мог выболтать вошедший в раж инквизитор.

Тем временем солдаты Сильвио получили подкрепление и начали теснить кондотьеров Бартоломео. Кастет Данте ударил их предводителя в грудь. Тот зашатался. Эцио выстрелил в третий раз. Он целил Сильвио в шею, но пуля прошла рядом, застряв в одежде. Показалась тонкая струйка крови, однако Сильвио не упал. Он подозвал Данте, и они скрылись из виду. Аудиторе знал: с внутренней стороны есть лестница. В двух шагах – пристань. Опасаясь, как бы оба не сбежали на лодке, Эцио крикнул Бартоломео, чтобы следовал за ним, а сам бросился наперерез врагам.

Сильвио и Данте уже поднимались на борт большой парусной лодки. На лицах обоих Эцио увидел злость и отчаяние. Вскоре он понял, в чем причина. По волнам лагуны бесшумно скользил крупный черный галеон, держа путь на юг.

– Нас предали! – крикнул Сильвио, обращаясь к Данте. – Они отплыли без нас! Будь они прокляты! А я ведь был верен им.