Люди Борджиа подошли к площади, откуда веером расходились пять улиц. Каждый носильщик, сопровождаемый охраной, двинулся по своей. Эцио мигом взобрался по стене на крышу, чтобы держать в поле зрения всех пятерых. Вскоре он увидел, как один носильщик, оставив сопровождающих, вошел в массивный кирпичный дом и оказался во внутреннем дворе. Там он поставил ящик на землю и осторожно открыл. Из дома к нему вышел еще один человек кардинала, по-видимому сержант. Эцио подобрался ближе, чтобы слышать их разговор.

– Магистр ждет, – сказал сержант. – Перекладывай осторожно. Сейчас же!

К этому времени во двор вышел слуга, держа в руках шкатулку из тикового дерева. Поставив ее на землю, он тут же исчез. Носильщик переложил в шкатулку какой-то предмет, тщательно упакованный в солому. Эцио лихорадочно соображал. Магистр! Так у тамплиеров именовали только одного человека – Родриго Борджиа! Перекладывание драгоценного груза из ящика в шкатулку делалось ради большей надежности. Но теперь Аудиторе знал, в чьих руках находится настоящий груз.

Вероятно, сержант что-то забыл, поскольку вернулся в дом. Эцио спрыгнул вниз и подкрался к носильщику. Ему хватило одной минуты, чтобы перерезать тому горло, спрятать тело в узком проеме между домами и надеть мундир, плащ и шлем убитого.

Молодой человек не мог побороть искушение – ему хотелось заглянуть внутрь шкатулки. Он уже поднял крышку, когда хлопнула дверь и из дома вышел сержант с пятью солдатами.

– Чего стоишь? Пошли!

– Так точно! – ответил Эцио.

– И чтоб под ноги смотрел. Не дай бог споткнешься. Сегодня тебе доверено дело исключительной важности. Второго такого в твоей жизни не будет. Понял?

– Так точно!

Сопровождающие окружили Эцио, и маленький отряд продолжил путь.

От городской пристани их путь лежал в северную часть, к площади Святых Иоанна и Павла, где мессер Верроккьо недавно воздвиг конную статую кондотьера Коллеоне. Свернув на набережную Нищих, отряд продолжил идти на север и наконец достиг заурядного на вид дома, возведенного близ канала, на насыпи. Сержант постучал в дверь эфесом меча – та мгновенно открылась. Первым вошел Эцио, за ним – сопровождающие. Лязгнули тяжелые засовы, и дверь закрылась.

Они очутились на лоджии, стены которой обвивал плющ. Их явно ждали. В кресле сидел носатый человек лет шестидесяти, одетый в бархатную сутану блекло-пурпурного цвета. Вошедшие отдали ему честь. Эцио сделал то же самое, стараясь не встречаться с синими ледяными глазами, которые он так хорошо знал. Испанец!

– Неужели оно здесь? – спросил Борджиа. – За вами не было слежки?

– Нет, ваша светлость. Все прошло в надлежащем…

– Докладывай!

Сержант откашлялся и только потом продолжил:

– Мы неукоснительно следовали вашим приказам. Кипрская миссия оказалась труднее, чем мы предполагали. В самом начале возникли… осложнения. Нескольких приверженцев нашего дела пришлось отстранить, поскольку они могли помешать успеху миссии. Но мы привезли то, за чем вы нас посылали, и доставили привезенное сюда, в точности выполнив все распоряжения вашей светлости. Мы уверены, что ваша светлость помнит о нашей договоренности и готов щедро вознаградить нас за проделанную работу.

Эцио не мог допустить, чтобы тиковая шкатулка и ее содержимое оказались в руках кардинала. Наступил щекотливый момент платы за оказанные услуги. Как всегда, исполнитель вынужден был слегка подтолкнуть заказчика к оплате «сверхурочных», и Эцио решил воспользоваться ситуацией. Как большинство богатых людей, кардинал был скуп и очень не любил расставаться с деньгами.