И мы начали разговаривать. Если это можно назвать разговором.

Мне надоело, что Аманда закрывает по утрам перед моим носом дверь в ванную. И я поставила свой будильник на пять минут раньше, чтобы успеть заскочить туда, пока она не вылезла из кровати.

Но, должно быть, она тоже поставила свой будильник на пять минут раньше, потому что на следующий день она опять оказалась в ванной первой. Я знала, что она сделала это нарочно. Обычно маме всегда приходится кричать Аманде раза три-четыре, чтобы поднять ее с постели.

На следующий день мой будильник прозвенел на целых пятнадцать минут раньше, но ванная была уже занята. Что же мне оставалось делать – вообще не ложиться спать?

Я забарабанила в дверь.

– Побыстрее там! – крикнула я. – Эй, ты слышишь, свистушка! Шевелись, а не то я выломаю дверь!

Дверь приоткрылась. На меня с упреком смотрела мама.

– Ну что ты раскричалась, Стейси? – спросила она.

Я покраснела как рак.

– Ой, мама, привет. Извини, я думала, там Аманда, – пробормотала я.

– Мне неприятно, что ты ее называешь такими словами. Ты хотя бы понимаешь, как это некрасиво?

– А она меня называет бестолочью, – заметила я. – И еще Железной пастью. – Я потащилась за мамой к лестнице. – И Зубками с люрексом.

– Из двух зол вместе добра не получится, – назидательно сказала мама.

– А в математике получается, – возразила я. – Если у тебя минус десять и ты отнимешь минус двенадцать, то у тебя останется плюс два. Вот и выходит, что два зла дают добро, так?

– Стейси!

– Что?

– Замолчи.

Как вам это нравится? Я с помощью логики доказываю свою правоту, а мама требует, чтобы я замолчала! Разве это справедливо?

В довершение всего я услышала, как за моей спиной захлопнулась дверь ванной. Это, конечно, Аманда прошмыгнула туда, как только я отвернулась.

Подобная проблема возникла у нас и со входной дверью. Мы обе уже опаздывали на автобус. Это получилось потому, что я занялась этой проклятой картой (через минутку я расскажу о ней еще кое-что), а Аманда была слишком увлечена глажением шнурков от ботинок или чем-нибудь еще.

Мама крикнула, что пора выходить, и мы столкнулись на лестнице. Каждая старалась проскочить в дверь первой.

– Прочь с моей дороги, фасолевые мозги, – крикнула Аманда, поддав мне локтем в бок.

– Нет, это ты убирайся с моей, – огрызнулась я, толкая ее.

Каждая из нас попыталась первой схватиться за дверную ручку. При этом было много толчков, тычков и всяких разных слов. В конце концов дверь резко распахнулась, и мы обе повалились назад.

На крыльце стоял почтальон с пачкой писем в руке. Должно быть, он решил, что мы ненормальные.

– Не стоит из-за них ссориться, – сказал он. – Это всего лишь счета.

Я протянула руку и взяла у него письма. Он внимательно посмотрел на нас и, покачав головой, ушел.

И Аманда, и я одновременно открыли рты, чтобы продолжать кричать друг на друга, но вместо этого обе расхохотались.

– Что там у вас опять? – спросила мама. – Я слышала дикий хохот, или мне показалось?

– Знаешь, что я тебе скажу, Стейси? – начала Аманда, когда мы бежали по дорожке к автобусу. – Какая же ты глупая!

– Я с тобой не разговариваю, – буркнула я.