— Интересно, что ты ожидал увидеть, малыш? — прошептал Чарльз. — Уж точно не грубых, грязных солдат.

 Женщина снова напряглась.

 Юбки опустились на бедра Кейт, поэтому Чарльз ничего не видел. Через некоторое время Райтуэлл хрипло произнес:

 — Скользко. Я чуть не уронил его. Это мальчик.

 Ребенок заплакал.

 Кейт быстро подняла юбки, чтобы посмотреть.

 — О! — Она протянула руки. — Сюда. Дайте сюда! Моего малютку!

 Полудремотное состояние Кейт исчезло, она схватила ребенка и завернула в юбки, чтобы ему было тепло.

 — Осторожно, мадам, — сказал Райтуэлл. — Он… э-э… все еще прикреплен к пуповине.

 Но Кейт не слышала священника.

 — Привет, — прошептала она малышу. — Тебе было так же трудно, как и мне, мой красавчик? Но это было также и волнующим событием., правда? Хотя и утомляло. Тебе хочется сейчас спать?

 В воздухе поплыли звуки колыбельной. Это Чейс заиграл на дудочке. Чарльз гладил спутанные волосы Кейт, а потом поцеловал ее в щеку. Сейчас поцелуй показался совершенно естественным.

 В конце концов, они были женаты. Чарльз начал сомневаться, а не опрометчиво ли он поступил, обвенчавшись с Кейт. Но, подумав о том, какое успокоение это принесло ей, он решил, что сделал все правильно. Кейт была права. Этот малыш не заслуживал того, чтобы всю жизнь нести на себе печать незаконнорожденного.

 Чарльз вспомнил, что у его дядюшки, лорда Джерральда, таким образом появился наследник. Общество нетерпимо относилось к бастардам, и у незаконнорожденных возникало слишком много неприятностей.

 А что же с пуповиной? Чарльз взглянул на Райтуэлла.

 — Пуповина выходит? — произнес капитан одними губами.

 — Пролагаю, что так.

 Чарльз поднял глаза и увидел, как несколько его солдат стараются украдкой взглянуть на младенца. На их лицах было написано умиление. Теннент нахмурился, и они поспешно отвернулись.

 Затем он с любовью посмотрел на мадонну с младенцем.

 Реальность вмешалась вовремя. Кейт была довольно полной, и теперь, когда возбуждение улеглось, Чарльз понял, что она отсидела ему ноги. Однако он не знал, можно ли ей шевелиться.

 Райтуэлл откашлялся.

 — Я считаю, что миссис Теннант должна сейчас поднести ребенка к груди. О кормилице не может быть и речи.

 — Миссис Теннант, — и Кейт, и Чарльз сказали одновременно. Затем они смущенно засмеялись.

 — О Боже! — воскликнула Кейт.

 — О моя дорогая, — ответил с улыбкой Чарльз. Делайте, как говорит доктор.

 — Я бы хотела, но что делать с платьем?

 Чарльз подумал, что с лошадьми и собаками было намного легче.

 — Может быть, капитан, вы могли бы отнести леди обратно в кровать?

 — Вы думаете, это не опасно?

 — Считаю, что нет…

 — Тогда держите крепко ребенка, Кейт. — Чарльз взял ее на руки и, молясь, чтобы его онемевшие ноги не подкосились, поднялся. Он пошел, шатаясь, к отгороженному углу, положил Кейт на спину, но она тотчас же приподнялась. Казалось, она совсем не устала.

 — Хотите верьте, хотите нет, но я великолепно себя чувствую! Расстегните мне платье, пожалуйста.

 Чарльзу захотелось сказать, что ее поведение неприлично. Однако о каких приличиях могла идти речь в данной ситуации? Конечно, он не представлял себе кого-нибудь из прекрасных, утонченных матерей своих знакомых, включая и собственную мать, в подобных обстоятельствах.