|
Потом начали их в жизнь претворять. Когда Старик умер, лет через тридцать, огляделись мы, а ведь уже что то хорошее вырисовывается. Столица тогда сама по себе жила, снабжала округу полезными вещами, а округа её взамен жратвой, потом уже начали государство складывать. Повезло, что врагов немного вокруг было. Да чего там врагов, людей то почти не осталось, всё больше малыми общинами жили, по три четыре семьи в деревне, а тут стали в большие деревни объединяться. Тогда же порешили, что хозяйство поднимать следует организованно, что одиночки технику столичную не окупят. Пришлось на вооружение взять опыт коммунистов, что в нашей стране когда то правили. Колхозы создавать.
– И как? – Да сам видишь, – Феликс обвёл рукой окружающее пространство. – Не бедствуем, хлеба и мяса всё больше, смогли поголовье скотины поднять, коровы, свиньи, лошади, куры, – всё есть. Даже соседям иногда продаём. А в Столице всё технику производят, да всё лучше. Железные дороги запустили, несколько веток, сейчас новые строят, электричество проводят всё дальше. Инженеров грамотных учат, докторов, учителей, книги печатают. Старик, когда жив был, завещал всем грамотными быть, мол, неважно, ты слесарь, инженер или пахарь, а будь добр, школу закончи. – А за пределами что? И насколько велика страна? – Страна наша невелика. То есть, пространство большое, а населения мало, – снова включилась в разговор учительница. – Границы условные, с западной стороны Дона выгнута дугой, от бывшей Брянской области на юг, на самом юге границы нет, но там, где степь начинается, степняки правят, а у самого моря владения чистых, там наши иногда ходят, но деревень поблизости нет. – Степняки – это кочевники? – уточнил я. – Ещё какие, – угрюмо согласился Феликс. – Скотоводы, но любили в набеги ходить, грабили, людей в рабство угоняли. Но это давно, а как у нас армия появилась, пусть небольшая, да оружие стали производить, так и не стало набегов. Лет пять назад они снова рыпнулись, да их так причесали, что больше и не слыхать. – Феликс то знает, сам участвовал, – добавил Фокин. – Ещё как знаю, – пристав усмехнулся. – Медаль дома на стенке висит, пулемётчиком был. – Так, – я терялся в вопросах, пытаясь расставить их в порядке убывания важности, – пулемётчик, так у вас пулемёты есть? А я думал, что с оружием всё плохо, Стас с мушкетом охотился. – Оружие есть, – важно сказал Феликс, – только мало его, у армии и полиции, у меня в арсенале лежат стволы, гражданским почти не даём, даже за деньги. А так есть, пулемёты, винтовки, автоматы, пистолеты, – он хлопнул себя по кобуре, – даже револьверы одно время выпускали. С патронами проблемы были, до сих пор дефицит, в калибрах одно время разнобой был, это я помню ещё. Но сейчас получше стало, глядишь, скоро и охотникам давать начнут, дело то полезное. – Так, ясно, – я почесал затылок и отхлебнул остывшего чая, в который так и забыл положить сахар. – А соседи у вас есть? Другие страны? На юге – кочевники и чистые, на востоке – Дон, за Доном кто? – От Дона до Волги живут крестьяне, те, кто выжил после всех потрясений, вот только они пока сами по себе, от цивилизации далеко, живут как в древности. С нами дружат, но подчиняться пока не желают, раньше не желали, теперь уже передумали, скоро территория в том направлении вырастет, до Волги и даже дальше, – объяснил Фокин. – Запад? – На западе, где Украина и Белоруссия были, ограничений нет, проблема в нескольких радиоактивных пятнах, там до сих пор жить человеку вредно. Мы на Донбасс облизываемся, там место почти безлюдное и угля прорва, у нас угля почти нет, а из дерева топливо плохое. Вроде даже хотели туда дорогу железную строить, да только там заражено всё, мало мест, где человеку находиться можно. |
