— Наши прилетят на вертолетах, но здесь негде сесть, а процедура фиксирования военного преступления длительна. У вертолетов не хватит топлива висеть здесь долго, — он рассуждал совершенно логично. — Они улетят. У вас вполне хватит времени на то, чтобы скрыться.

— Значит, говоришь, они станут фиксировать «военные преступления»? — я хмыкнул. — Мертвые не имеют языков и не смогут оправдываться. Именно поэтому на нас одежда российского производства… — сказав это, я задумался, чего-то не понимая… Что-то тут не имело логики…

Какая-то мысль промелькнула у меня на грани сознания, но тут мой пленник отошел от первоначального шока и начал выдавать совершенно неприемлемое:

— Николай, развяжите меня, я все улажу, все устрою лучшим образом, и вы спокойно поедете к себе домой. Я готов даже оплатить вам неустойку. Только развяжите…

— Что за бред ты несешь? Нас, по твоим же собственным словам, собирались убить, и теперь ты говоришь, что сможешь договориться и нас отпустят? Ты идиот или считаешь идиотом меня?

— Пусть я стану вашим заложником, — мне показалось или Артур прислушивался? Я поглядел на него внимательнее. Точно. Эта тварь просто тянул время. Сообщение о нашем прибытии он послал давно. Скоро сюда по наши души должны прибыть вызванные им америкосы.

— Черт! Как же я мог об этом забыть! — Перерезав ножом веревку, спутывавшую ноги пленника, я дернул его за ворот. — Вставай, сука! Пошли! — досадуя на самого себя, я отвесил пленнику увесистый пинок. Не потеряй я с ним время, можно было бы уйти довольно далеко. А сейчас, сейчас надо было срочно придумывать, что делать дальше.

— Соглашайся сдаться, я договорюсь, — твердил наш бывший «куратор», — в противном случае вас все равно найдут и перебьют, вас будут травить, как волков, днем и ночью. Вам некуда идти. У вас кругом враги — справа талибы, слева мы.

— Заткнись! — я снова пнул его ногой, и дальше он шел молча. Мы вышли на открытое место, туда, где лежали убитые. В округе все сильнее и сильнее расползалась трупная вонь. Фыркнув, я толкнул избитого, окровавленного Артура, ставя его на колени, сунул в рот кляп, громко позвал:

— Эд, Леха и все остальные, давайте сюда!

— Не понял, но понравилось, — старший лейтенант Леонид Шпак, подойдя одним из первых, с радостной улыбкой посмотрел на избитого Артура. — Это ты так америкоса отмудохал? — во взгляде Шпака читалось обожание. — Мой респект и уважуха. Вот только зачем?

— Сейчас все соберутся, — я решил не спешить, чтобы не повторять все по два раза. Последним подошел все еще бледный Жмуров.

— Времени у нас мало, буду краток. Это подстава. Мы изначально никакие не миротворцы, а пушечное мясо, даже хуже. Нас собираются сделать крайними в деле об убийстве этих афганцев.

— А зачем? — поинтересовался Леха.

— Хотят обвинить Россию во вмешательстве во внутренние дела Афганистана, — раскрывать подробности я не стал.

— Дело грязное, — задумчиво согласился Эдуард.

— А откуда у тебя эти сведения? — взгляд Виктора Синцова переходил то на меня, то на моего пленника.

— Он сказал, — ответил я, сообщив тем самым чистую правду. И тут произошло непредвиденное. Не знаю, как Артуру удалось выплюнуть засунутую в рот тряпку, но он ее выплюнул.

— Он врет, он все врет! — закричал мой пленник. — Он заставил, меня заставил! Он сумасшедший…

— Заставил? — ствол автомата ткнулся в затылок вопящему американцу.