С той стороны нас встречают два космических пехотинца на корточках, в полном боевом обмундировании.

– Назад! – говорит один из них. – Еще не выходим!

Они вползают к нам и встают у люка.

За ними появляется медбригада – фельдшер и два санитара в белых противочумных костюмах. Что такое? Неужели мы – разносчики черной смерти?

Экипаж собирается вокруг посетителей с благоговением дикарей, начинает их трогать, бормотать что-то. Не могут поверить, что их уже спасли.

Видали когда-нибудь такое эти спасатели? Мы хуже, чем свора галерников. Сто лет не мыты. Не бриты. В заплесневелых лохмотьях. В болячках и коросте. Многие облысели.

Хорошо, что медбригада не женская. На куски бы разорвали. Эти мужчины больше не люди.

Но пройдет несколько месяцев, и на борту нового клаймера снова начнется процесс дегенерации. Однако я, слава Богу, выхожу из игры. Больше никогда. И шеф-квартирмейстера Никастро там тоже не будет…

Сержант Никастро.

– Стив! Уолдо! Где сержант?

– Никастро? – отвечает Яневич. – Он же… ну-ка, пойдем.

Мы разбредаемся в поисках. Искать недолго. Уэстхауз находит его сразу же.

– Здесь! У генераторов напряжения. Фельдшер!

Я подбегаю и вижу, что он держит руку на яремной вене Никастро.

– Фельдшер! – кричу я. – Что случилось, Уолдо?

– Не знаю. Сердце, наверное.

– Он был уверен, что не выживет, – бормочет Яневич.

Фельдшер проделывает всю процедуру реанимации. Бесполезно.

– Здесь ничего не сделать, – говорит он. – В нормальной обстановке…

– На клаймерах ничего нет нормального.

Я в таком оцепенении, что даже не чувствую горя по лучшему другу. Ничего не осталось, кроме тлеющих углей ярости.

Люди покидают отсек. Пехотинцы следят, чтобы они держались цивилизованно.

– Где Старик? – спрашивает Уэстхауз.

– Наверху, – показываю я.

– Я схожу за ним, – говорит Яневич. – Вы идите.

– А Неустрашимый где? Эй! Фред!

Кот вдруг становится для меня самой необходимой вещью во всей Вселенной.

Все уже снаружи. Теперь выбирается Ухтхауз.

– Ваша очередь, – говорит мне доктор.

– Я не могу. Мне необходимо найти…

Космопехи легко со мной справляются.

Длинная узкая труба выводит на борт спасательного судна. Я переползаю быстро.

Там уже ждет другая медбригада. Они знают, что ждут не людей, а животных. Мощная струя воды размазывает меня в лепешку. Я падаю на холодную жесткую палубу. Три раза я пытаюсь подняться на ноги и добраться до человека со шлангом.

Он не обращает внимания. Они под полной гравитацией. Мои дряблые, измученные мышцы не справляются. С отвращением я подчиняюсь неизбежному, и меня загоняют в ванну. Даже сорвать с себя шмотье не дали.

Не тронь дерьма – вонять не будет. Этому правилу они не следуют.

Вопя и брызгаясь, я переволакиваю себя в дальний конец резервуара. Всякая охота воевать пропала. Сверху спускается рука, я за нее хватаюсь. Вокруг хватают ртами воздух мои товарищи. Тродаал грозит из ванны, что всех поубивает. Медбригада его не выпускает, пока он не передумывает.

– Стоять можете? – доносится откуда-то из мутного далека голос приставленного ко мне санитара. Тут планетарная атмосфера, к тому же он в респираторе. Я утвердительно хрюкаю.

– Раздевайтесь. Сэр.

Это сплошное страдание, но я справляюсь.

– А мои вещи?

Санитар сгребает лохмотья в корзинку пластиковыми вилами.

– Получите обратно. Если захотите.

– Я имею в виду мои вещи с корабля. Они мне совершенно необходимы.

Вот это критично.