– Слушай, нас сегодня вечером в Доме кино ждут! – немного помолчав, радостно сообщает мне звездочка.

– И что я там забыл? – недовольно поднимаю глаза от ежедневника.

– В Москве же кинофестиваль несколько дней идет, Говорухин пригласил нас на внеконкурсный показ «Апокалипсиса…» Копполы.

– А что, Станислав Сергеевич у нас в Москве?

– Ну, да. С ним и часть съемочной группы в Москву вернулась.

– А а а… вот оно что… Теперь хоть понятно, зачем я тебе там нужен – ехидно усмехаюсь я – Аль, а тебе не кажется, что использовать меня в качестве прикрытия для своих шашней несколько некрасиво?

– Каких шашней? – очень правдоподобно удивляется негодяйка. И глаза такие синие – синие, честные – честные!

– Ну, Еременко ведь тоже там будет? Соскучился, поди!

– А он то причем?! – изумляется Альдона.

Вот ей богу, еще неделю назад ни за что бы не поверил, что она так умеет играть. Надо же, как быстро у девушки актерские способности прорезались! Но оно и понятно – с таким то учителем… С умилением смотрю на эту «артистку». Наконец, до нее доходит, что я в курсе ее измены, и она недоверчиво качает головой.

– Селезнев, ты что, идиот?!

– Альдон – насмешливо закатываю я глаза – вся Москва третью неделю гудит, обсуждает ваш с ним «служебный» роман. Ну хватит уже из меня дурака делать, а? У меня только ленивый не поинтересовался, как я к этому отношусь.

– И как же ты к этому относишься? – сузила глаза белобрысая предательница.

– Мне то что? – равнодушно пожимаю я плечами – ты лучше у своего отца спроси, как он относится к твоему роману с женатым мужиком. Нужен ему зять, который жену с маленьким ребенком бросил?

– А тебе значит, все равно? – она оперлась на стол руками и опасно приблизилась к моему лицу. Шипит, что твоя кобра! – Любовь, я так понимаю, закончилась?

– Любовь?! – я вкладываю в свою усмешку столько желчи, что аж, самому становится противно – Детка, я так сильно обожаю себя любимого, что на других у меня любви не остается!

Вжик, вжик. Альдона ударила двойкой, резко, через стол. Но я был готов. Уклон влево, блок правой рукой. Захват. Королева попыталась разорвать дистанцию – поздно, я ловко прижал ее к столешнице. Звездочка начала яростно вырываться, только я не лыком шит. Хотя и дурак, конечно. Спать с сотрудниками на работе нельзя, а драться можно? Отпустил.

– Ты просто муд@к, Селезнев! Разыгрываешь из себя циника… а сам пацан малолетний! – Альдона умудрялась поправлять на себе одежду и одновременно кричать на меня – Ты кому больше доверяешь: сплетникам или мне?!

– Аленька, я никому не доверяю. Последние два года давно отучила меня от таких глупостей.

Долгим взглядом она смотрит мне в глаза и …отходит от стола. Садится в кресло, закидывая нога на ногу, и с показным спокойствием спрашивает:

– Расскажи хоть в общих чертах, кто такой добрый в студии под меня копает?

– Все претензии адресуй своему болтливому любовнику, который хвалится своими победами перед кем не попадя. Я это услышал от нескольких совершенно посторонних людей, которые у нас не работают.

– Даже так?! Но тогда почему отец молчит? Он бы уже давно мне голову открутил за такое, а этому гаду язык вырвал и засунул бы… ну, ты знаешь, куда.

А хороший вопрос… Действительно – почему? Неужели у Иманта какой то свой интерес есть, чтобы… что? Странная мысль вдруг приходит мне в голову, и я недоверчиво поднимаю глаза на Альку.

– Ты же не считаешь, что эти слухи распускают его подчиненные, чтобы облегчить мне примирение с Анной Кальви? Это даже для них чересчур…

– А ты уже собрался с ней мириться? – поджимает губы Ледышка.