В прихожей ко мне в ноги радостно бросается Хатико — морда у пёселя довольная и совсем не сонная, видимо выдрыхся днем и ждал меня, прислушиваясь, когда подъедет машина. А мама, сейчас опять укорять меня начнет за ночной загул. Она наивно думает, что может еще как-то повлиять на мое поведение. И я даже не стану ее в этом разубеждать. Когда она мило ворчит и в шутку замахивается на меня полотенцем, мое сердце замирает в умилении. Родная, если хочешь — можешь и ремня мне всыпать, только живи! Только встречай всегда меня дома, и я стану самым послушным сыном во Вселенной.

Но сегодня мама только хмурится для порядка, подставляя мне для поцелуя щеку. Потому что за столом сидит ее драгоценный Имант и пьет чай. Значит, разъяснительная беседа здесь уже проведена без моего участия.

— Снова пил, поросенок?! — окидывает меня мама строгим взором и принюхивается.

— Мам, ты же сама прекрасно видишь, что я трезв как стеклышко! За весь вечер выпил от силы пол фужера шампанского. Не могу же я на мидовском приеме лимонад, как маленький пить!

— Это что же за прием такой, что так поздно заканчивается?

— Мам, ну пока мы с сенатором по ночной Красной площади прошлись, пока я его до гостиницы проводил… Лучше, покорми меня, а то я там чуть с голода не умер!

Эта просьба волшебным образом тут же меняет мамино настроение. Все ее внимание переключается на холодильник и плиту, а у меня появляется законный повод сбежать с кухни, чтобы переодеться.

Когда я возвращаюсь, мамы на кухне уже нет — Имант наконец-то отправил ее спать. Зато с плиты доносится обалденный запах фаршированных перцев. Веверс потягивает чай, молча, наблюдает, как я жадно накладываю себе в тарелку разноцветную вкуснотищу. Зараза такая бездушная… Сам-то наверное давно уже поужинал, а бедного ребенка отправил голодным по ночным клубам шляться! Вот не буду с ним первым заговаривать. И докладывать, как там все прошло, тоже. Пусть помучается.

— Виктор, ну что ты недовольно пыхтишь? — усмехается генерал.

— А что мне — радоваться? Думаешь, это нормально, вот так бросать человека в операцию, не предупредив его?! — взрываюсь я.

— Ну, извини! Ты же должен понимать, что больше никто с этой задачей не справился бы? Байден просто не подпустил бы незнакомца так близко, и тем более не отправился бы с ним в ночное варьете.

— Вот жалко мама не знает, чем ты заставляешь ее ребенка заниматься и с кем общаться!

— Ничего, ты уже большой мальчик, как-нибудь переживешь.

Я, недовольно фыркнув, снова утыкаюсь в тарелку. В гробу я видел такие его экспромты! Помолчав еще некоторое время, Имант примирительно говорит.

— Ладно, хватит злиться. Пойми, у нас сейчас каждый день и час на счету. Байден должен вернуться домой с готовым компромиссным решением по СС-20. Это не обсуждается. Если и договариваться нам, то с демократом Картером и именно сейчас. Байден — триумфатор нам тоже когда-нибудь пригодится. Теперь понимаешь, как важно было расположить его к себе и оставить у этого молодого политика самые лучшие воспоминания о нашей стране? Но уступить мы должны красиво, чтобы нас не обвинили в слабости. Ты же в курсе, как с этими СС-20 получилось?

Я киваю. Еще как в курсе! Сначала «недоделанную» межконтинентальную ракету превратили в ракету средней дальности, не попадающую под договор об ОСВ, а потом в Европе ее разместили, по принципу «не пропадать же добру». В результате получили потом прямо под боком американские «Першинги» и крылатые ракеты наземного базирования.