|
Не то, чтобы мне захотелось вдруг выпендриться, нет... Просто стало интересно, как за несколько дней поменялось отношение к Виктору Селезневу, и простит ли мне руководство ЦКЗ Россия такое наглое пренебрежение официальным стилем? Вот что-то мне подсказывает, что никто публичных замечаний в мой адрес сегодня не позволит. По крайней мере, Пуся вчера вечером разливалась соловьем, когда позвонила любезно сообщить мне, что ее ассистенты подобрали "просто изумительные кадры кинохроники", а осветители смогли добиться необходимого оттенка синего. Опоздать еще, что ли мне сегодня на часик -полтора...? Нет, это уже будет откровенным хамством.
Сегодня всем участникам велено явиться в ЦКЗ лишь за час до начала концерта, и я подъезжаю к служебному входу ровно к шести вечера. Без труда добираемся до выделенных нам гримерок и это уже далеко не те маленькие комнатушки, что была выдана нам с Сенчиной на День Милиции. Теперь у меня просторная комната с несколькими подсвеченными зеркалами, в которых отражается вполне приличный интерьер. Кожаная мягкая мебель, большой журнальный стол и даже маленький холодильник, как в отеле, где стоят несколько охлажденных бутылок Боржоми в экспортном варианте и пакеты с соком. На тумбе у окна - электрический чайник, поднос с фарфоровым чайным сервизом и непочатая банка импортного растворимого кофе. Пора уже заводить собственный "райдер". Помнится Мадонна требовала живого петуха, позолоченный унитаз и каббалистическую воду. А Робби Уильямс просит у организаторов концертов 280 полотенец, 6 огнетушителей и фуа-груа с малиновым соусом. Все это, конечно, пиар. Но работает же. Леха хмыкает, обводя глазами эту гримерную "класса люкс", и начинает привычно доставать из чехла мой сценический костюм, чтобы повесить его на вешалку. Я вальяжно разваливаюсь в мягком кресле, вытягиваю ноги и продолжаю изучать интерьер. Интересно, кого же это сегодня "подвинули", чтобы заселить меня в эту комнату "повышенной комфортности"? - Кофе будешь...? - ...Да ну его... - А я выпью. Ты смотрю, совсем сегодня не волнуешься? - Если только немного... - Конечно, после-то Сан-Ремо и Нью-Йорка! Я рассеяно киваю и задумываюсь над словами Лехи... С 10 ноября времени прошло всего-то три с половиной месяца, но сейчас и вспоминать смешно, как я волновался, в первый раз выступая на этой сцене. Надо будет зайти, кстати, сегодня к Сенчиной, засвидетельствовать свое почтение... и давно пора уже написать для нее пару новых песен. Отдать ей, например, ее же "День рождения" и еще что-нибудь из пугачихиного репертуара, скажем "Паромщика". И пусть девушка поет - мне ж не жалко! Потом еще и к Олимпиаде ей что-нибудь ей подкину... В дверь гримерки стучат, и мы с Лехой вопросительно смотрим на вошедшего. Это один из ассистентов Пуси. Пришел узнать, нет ли у меня желания посмотреть подобранную ими кинохронику. Желания нет, мне откровенно лень тащиться в аппаратную. Тем более, мнению Марии Боруховны я доверяю безоговорочно. О чем и сообщаю ее ассистенту. Гордый моим доверием парень уходит. Нет, ну оно мне надо - еще и чужих сотрудников контролировать? Это вообще не моя работа. Через пару минут снова стук в дверь. На пороге ...Лещенко собственной персоной. - Приветствую, товарищи! Как праздничное настроение?! Поднимаюсь навстречу Льву и уважительно жму протянутую руку. Все-таки величина! Приглашаю его присесть. Мамонт тут же находит повод быстро исчезнуть и оставить нас одних - ему вдруг срочно понадобилось проверить, не приехали ли наши девчонки. Сначала у нас идет треп ни о чем. Потом Лев осторожно сообщает мне, что за кулисами бурлят слухи один хлеще другого. Все умудрились приехать сегодня пораньше, и теперь собираются в гримерках кучками, чтобы посплетничать, но достоверно про события в МИДе никто так ничего и не знает. Зато почему-то всем уже хорошо известно, что тем вечером там выступали именно мы. |
