Зато почему-то всем уже хорошо известно, что тем вечером там выступали именно мы. Этого я не отрицаю, но на попытку Льва узнать чуть больше, с сожалением развожу руками - со всех очевидцев взята подписка о неразглашении, и нарушить я ее не могу. Лев тут же отступает и заводит разговор о том, с чем собственно ко мне и пришел:
- Виктор, я хотел поговорить с тобой об Иосифе... - А ...что с ним?
- Ну, понимаешь, ...Иосиф у нас вообще сложный человек. Характер у него непростой, и он очень болезненно относится к чужому успеху. Короче... сразу после Останкино он умудрился нажаловаться на тебя в ЦК, а теперь очень жалеет об этом.
Я несколько секунд смотрю на Лещенко, а потом начинаю ржать. Ну, Иося, ну жук! Уже успел наябедничать в ЦК! Да, как быстро подсуетился-то... А теперь рвет на себе остатки волос, проклиная свою торопливость! Надо же было так попасть впросак... Посмеявшись, спрашиваю Льва Валерьяновича, которого, видимо, Йося попросил исполнить роль миротворца:
- А я-то чем могу ему теперь помочь?! Он уже все, что мог, сделал...
- Виктор, не держи на него зла. Просто забудь о его глупой выходке...
- Да, я и не злюсь! Я даже благодарен ему за его ...инициативу.
На недоуменный взгляд Лещенко охотно поясняю:
- Эту песню я изначально хотел записать совсем в другом составе, и Кобзона в нем точно не было. Как не было и многих других, кого выбрали в ЦК.
- ...И что теперь будешь делать?
- Ничего. Сошлюсь на мнение Кобзона и предложу отложить проект до мая.
- А что будет в мае?
- В мае запишу эту песню так, как хотел изначально.
Лещенко понятливо кивает.
- Ну, да... до мая еще много чего может измениться...
- Вот именно.
- Сочувствую я тебе, Виктор... Залижут тебя теперь до смерти...!
- Ничего, отобьюсь... Я парень колючий - языки сотрут - лизать.
Мы молчим немного, и вдруг Лещенко чуть смущенно спрашивает меня
- Слушай, а у тебя нет никакой свежей песни вроде "Городских цветов"?
- Вам репертуара не хватает? Так забирайте себе "Цветы".
- Не откажусь! Понимаешь, ...мне не то, чтобы не хватает репертуара, но часть песен пора бы заменить. И у меня явный перебор с героикой, а вот лирических маловато...
Я делаю вид, что глубоко задумываюсь. Деньги мне сейчас нужны. Особенно "легальные" деньги. Впереди предстоит расширение штата и большие траты, далеко не все из которых можно покрыть из заначки. И песен для Лещенко у меня в айфоне много, только успевай "записывать". "Все пройдет" Боярского, "Третье сентября" Шафутинского, "Любимая" Быкова, "Городок" Варум, "Не прячь зеленые глаза" и "Скрип колеса" Саруханова, "Иди ко мне" Маликова, да много еще чего... И мало того, что с каждого исполнения новых мне будут капать авторские отчисления, так еще и черным налом за каждую я получу от трех до пяти тысяч. Деньги на новые песни у Лещенко точно есть, он мужик не бедный.
- ...Лев Валерьянович, давайте созвонимся с вами в понедельник. Я обязательно постараюсь еще что-нибудь написать для вас.
Мы обмениваемся телефонами, и Лещенко уходит. Но тут же в гримерку врывается Леха. Он чуть не лопается от распирающих его новостей
- Витя, с повышением тебя! - на мой недоуменный взгляд этот гадский "мамонт" ехидно добавляет - Ты раньше кем был? Всего лишь незаконнорожденным внуком Брежнева. А теперь?!
- Не томи уже, порадуй меня моей новой родословной!
- Теперь ты у нас незаконнорожденный сын Романова!!!
- Ну, слава богу, Мы Романовы! - Леха этого исторического анекдота не знает и смотрит на меня с недоумением.
- Как-то раз, Александр III собрал группу историков и задал один единственный вопрос - чьим сыном все-таки был Павел I? Один историк сказал, что скорее всего Екатерина Великая родила Павла I от графа Салтыкова, своего любовника. |