|
Громыхая железом, я миновал кабинет и подошел к двери, как вдруг жуткая тень истончилась и пропала. Комнату залил чистый радостный свет, который не могут дать ни свечи, ни светильники, ни электрические лампочки. Разве что электрическая дуга… нет, и у той свет недостаточно чист, а этот просто незамутненный свет Первого дня… Из стены вышла плазменная фигура. Широкие плечи, мощная грудь, квадратное лицо с тяжелой челюстью человека властного и вспыльчивого, массивные надбровные дуги, одну вроде бы рассекает шрам, но не рассмотреть в ярком переливающемся свете. Я ахнул: — Тертуллиан?.. Но в эти земли ты не мог! Или брехал? — Теперь могу, — ответил плазменный человек могучим голосом, то ли полководца, то ли проповедника, привыкшего подчинять массы. — Это из-за меня? — Не стыдись, — пророкотал он утешающе. — Да я вроде не стыжусь… — Стыдишься, — уличил он. — Думаешь, не видно? Ну побей посуду, обругай слуг, ударь ребенка. Не понимаю, из какого ты мира, где стыдятся хорошего? — Да вот из такого, — пробормотал я злой, что меня, такого сложного и загадочного — я же целый мир! — раскусили так запросто. — Вино будешь? Он сделал вид, что не услышал глупой шутки, вообще-то я могу и лучше, но уж очень растерялся, а дураком выглядеть никому не хочется. Хуже, чем дураком, выглядеть разве что умным. Комната разом потеряла запахи пота, горелой смолы, масла, из всех щелей исчезли тени. Тертуллиан светит, как солнце, только не слепя глаза и не заставляя щуриться. — Ты вклинился в земли Врага, — произнес он серьезно. Я зябко повел плечами. — А что, Одноглазый, Клаудия, Вервольф, Кабан, Тудор и даже Крыса — слуги дьявола? Он слабо усмехнулся. — Не в том смысле, как понимает простой народ. Им кажется, что дьявол, сидя на черном коне, указывает дланью, а слуги носятся, выполняя его приказы. Все гораздо хуже именно тем, что незримее… Здесь, на этих землях, как бы ничья власть! Здесь нет ни бога, ни дьявола. А слово «слуги», кстати, в землях дьявола давно заменено на «служащие». Я сказал осторожно: — Извини, но по мне самое лучшее — ничья земля и ничья власть. Сильному человеку не нужны костыли. Ты же знаешь, я не из этого мира. Потому не суди строго. Он отмахнулся, за рукой протянулась сверкающая полоса, словно рука на целую секунду превратилась в блистающий веер. — Я же один из отцов Церкви! Создавшие Церковь могут ли быть слепо верующими? Даже просто верующими?.. Нет-нет, не отвечай, опасный вопрос, не надо вслух. Просто подумай и ответь для себя. Но не суди со всей решительностью, столь свойственной твоему юному возрасту. Пока не говори ни «да», ни «нет». Прими как аксиому, что свято место пусто не бывает. Вот не бывает — и все! Как не может плодородная земля не покрыться травой, а в траве обязательно появятся жучки, паучки, бабочки, стрекозы… Уже тем, что здесь нет храмов, здешние люди открыли сердца дьяволу. Ведь для него вовсе не требуется своих жертвенников или языческих храмов!.. Достаточно и того, что нет церквей! Я спросил тупенько: — А как же черные мессы? Вальпургиевы ночи? Прости, ты в самом деле не хочешь хотя бы присесть? А то как-то неловко… Стоим друг против друга, как на диспуте. Он покачал головой: — Я не могу сотворить накрытый стол, даже чашу с вином не могу, нам не доступно то, что делают даже слабые маги. А посылать слугу… — Да, — согласился я, — не хотелось бы, чтобы тебя увидели… — И чтоб о тебе подумали лучше, — добавил он с иронией. — Так вот, о простом народе и вальпургиевых ночах… Слабые люди стараются угодить господину, только не знают как. |
