|
Я каждый раз слабею, в конце концов уже не смогу даже сказать «мама». И отброшу копыта если не от ран, то от постыдной слабости, что, понятно, для мужчины позорнее рваной раны под сердцем… тьфу тьфу! — Твой конь вынесет из любой схватки, — сказал он непреклонно. — Ричард, я не просил бы оказать такую услугу, если бы не видел, что для тебя это пустяк. К тому же — безопасный. Поверь, я не стал бы рисковать жизнью человека, который и жизнь мне спас, и королевство вернул! Я пробормотал: — Ваше Величество, вы преувеличиваете. Вы такой здоровенный кабан, что и без меня справились бы. И королевство вернули бы. Я так… больше в ваших королевских конечностях путался. Задних, конечно. Он даже отвечать не стал, лицо выражает полное презрение к чепухе, которую порю, чтобы дать ему почувствовать себя круче и не таким зависимым от меня. Сильный король не побоится сказать, где он слаб, где допускает дурость, а где нам с ним можно… поулыбаться. Мой панцирь вокруг трепетной и отзывчивой души начал потрескивать, я спросил с великой неохотой: — А как это будет обставлено, чтобы все думали на меня? Он вздохнул с огромным облегчением, плечи расправились, я услышал грохот рухнувшей горы. Глаза заблестели, сказал живо: — А вот сейчас и придумаем!.. Кстати, я уже велел выписать на тебя баронство и тот замок с поместьем. — Ладно, — произнес я примирительно, — принимаю, но с условием, что в этих владениях буду распоряжаться сам. — Ну конечно же! — А это значит, — уточнил я, — что если там на месте решу не отнимать замок у бедной женщины… — Бедной? — взревел он. — Я в христианском смысле, — уточнил я. — Потеряв мужа, женщина становится бедной. Он зло ухмыльнулся. , — Не все, не все. Есть такие гарпии, которым вдовство только развязывает руки. Она уже начинает крепить связи с теми баронами, кто хоть в чем то может быть недоволен мною. Так что возвращайтесь побыстрее! И принимайте владения. — Хорошо, — ответил я. — Но если не вернусь этим летом, осенью передайте замок верному человеку. Безопасность королевства — прежде всего. Он пристально посмотрел мне в глаза, стараясь проникнуть в мои замыслы, протянул руку. — Обещаю. Мы крепко пожали друг другу руки, я заметил его взгляд, брошенный на мою ладонь. Сам он, завоевавший власть силой, когда личная отвага и крепость мышц далеко не последнее дело, все еще ревниво отмечает одиночек, имеющих наглость равняться с ним в росте или силе. Появился молодой рыцарь, одетый не столько пышно, сколько удобно. Я рассматривал картины на стенах. Барбаросса и здесь в первую очередь правитель: ни одной фривольной или просто вольной — все героические, патриотические, жертвенные, возвышенные, воспитательные. За моей спиной Барбаросса негромко велел позвать сенешаля. Когда тот появился, Барбаросса сказал отрывисто: — Любезный сэр Уильям, подготовь указ. Виконту Ричарду Длинные Руки от нашей милости жалуются земли Сворве и Коце с находящимся там замком, поместьем, загородными домами, деревнями и двумя городами. Маршалл посмотрел вопросительно. — Виконту? — Да, — бросил король отрывисто. — Виконт Ричард де Амальфи, приняв замок, становится бароном Ричардом де Сворве и Копе… нет, это длинно. Скажем, барон Ричард де Сворве? Так лучше? Пиши, пиши. Не забудь, что со всеми вытекающими правами и обязанностями. Сэр Уильям кивнул с непроницаемым лицом, а я спросил со вспыхнувшим, как фейерверк, подозрением: — Это какими еще обязанностями? Король огрызнулся: — Почему никто еще не протестовал против прав, а вот обязанности никому не нравятся?.. Ладно, сэр Ричард, никаких обязанностей. Удовлетворены? Даже вассальную присягу приносить не обязательно, хотя ваша удельность может послужить плохим примером для ваших соседей. |
