|
Едва он преклонил колено, я поднял его и, обняв за плечи, сказал с удовольствием: — Я уж думал, растолстел, наверное… — Ваше высочество! — воскликнул он обиженно. — Все толстеют, — заверил я. — Ну, почти все. У тебя, как вижу, без приключений? Он ответил с недоумением: — А что могло приключиться, если все продумано и просчитано вами, ваше высочество? — Верно, — согласился я, — приключения случаются только у растяп, а ты разве она самая? Мы должны побеждать без всякого героизма, потому что героизм — это род смерти, а не образ жизни Он вскинул на меня ясные, честные глаза взрослого ребенка, на лице проступило замешательство. — Ваше высочество, мы готовы к любому проявлению героизма… — Героизм, — сказал я, — это беззаветное проявление безысходки. Ты военный гений, Макс!.. А сам понимаешь, что после проявления героизма обычно остается меньше половины армии. А то и меньше трети. — Ну-у… Я смотрел в его лицо, молодое и ликующее, как всегда особенно светлое, с огромными синими, к вискам чуточку вздернутыми, словно в радостном удивлении, глазами. — Как же тебя все любят, Макс, — сказал я и добавил с легким упреком: — Но где потерял свой великолепный доспех, скованный лучшими мастерами Вестготии? Он сказал виновато: — Едет следом в обозе. Если надо будет, ну там на парад какой, надену сразу, не беспокойтесь. А этот просто удобнее. — Тебя не отличить от простого сотника, — сказал я, — а то и десятника. Он не успел ответить, приблизились верховные лорды, Хродульф сказал важно и покровительственно: — При такой удивительной скромности тем выше к нему любовь и преданность его людей. Умный и точный расчет. Макс застеснялся, не смея возразить, что это не расчет, а я повернулся к лордам и сказал празднично: — Я отметил этого юного рыцаря, и не устану это повторять, еще когда мы простыми рыцарями дрались в общей схватке на Каталаундском турнире. На нашей стороне была беднота, а нашими противниками были богатейшие и знатные рыцари тогда из неизвестного нам Сен-Мари, и, понятно, когда такого удавалось выбить из седла, его торопились захватить в плен, чтобы получить богатый выкуп. Максимилиан и еще один рыцарь все время берегли мою спину, так как я был вожаком нашей группы, и так и не захватили ни одного пленника. Он показал тогда, что для него команда — превыше всего! Меревальд произнес с вопросительной ноткой: — И вы его преданность оценили? — Прежде всего его преданность любимому делу, — Уточнил я. — И понимание ситуации. Он всегда служит команде, а о себе вообще не думает. Сами понимаете, какая это редкость. Макс застеснялся, вывернулся из-под моей руки, нежные щеки, присыпанные пылью, чуточку заалели. — А теперь, — велел я, — пусть армия располагается лагерем с западной стороны города, там удобное поле, а вечером всех вас жду на пир в ратуше, а затем — военный совет. — Может быть, — сказал Меревальд, — сперва военный совет? На трезвые головы? — Мы останемся здесь на недельку, — сообщил я, — не меньше. Нужно дождаться армий из Ламбер-тинии и Мезины. Это… настоящие армии, которыми горжусь. Мунтвиг получит достойный ответ за свое неспровоцированное нападение на мирные королевства, которые мы просто обязаны защитить по Божьему праву. |
