|
– Ты что… чудовище? – Необязательно широк в ту сторону, – сказал я скромно. – Можно быть широким и в другую сторону… ну там, нежность, вздохи, томление, сю-сю, ням-ням, патя-патя, еще что-то. Но ты не бойся, я, как крупный государственный деятель, на простые человеческие крайности не имею права, я центрист, как и должен быть глава титульной нации людей. В ее глазищах, сейчас совсем темных, странно и ярко отражается пламя единственной свечи, мне показалось, что здесь оно ярче, чем наяву. – А как же… Гелионтэль? Я пробормотал: – Очень важно жить в ладу со своей совестью и не совершать нехороших поступков. Я думаю, конт Астральмэль делает все верно. Аменгерство – святая вещь! За себя и за того парня… Она приподнялась снова на локте, одеяло соскользнуло с худенького плеча, глаза тревожно поблескивают в сумраке. – Так ты сейчас… – Ричард, – заверил я. – Джеймс… тьфу, просто Ричард. У меня нет на совести недостойных поступков. У меня мораль очень строгая! Просто для разных ситуаций она разная… Ты озябла? Да, у нас здесь прохладно, это не Геннегау… Я подгреб ее ближе, настолько трусит, что вся трясется, а зубешки стучат, но я уложил ее голову себе на предплечье и лежал спокойно, давая ей возможность хоть чуть пообвыкнуться. И в самом деле, через некоторое время она сама приподняла голову и с недоверием посмотрела мне в лицо. – Так вот вы какие… люди? Я одними кончиками пальцев начал почесывать ей спинку, сперва там все вздрогнуло и напряглось, но я продолжал чесать так же нежно, и она снова медленно успокоилась, даже перебралась головой с предплечья на плечо, чтобы моя загребущая доставала до самой поясницы. – От тебя хорошо пахнет, – сообщил я. – И вообще ты такая вкусненькая… Она вздрогнула. – Ой, я уже боюсь… – Чего? – спросил я. – Это называется комплиментами, существо. Глава 3 Она легонько щекотала мне грудь длиннющими ресницами, дыхание ее теплое, в самом деле вся вкусно пахнет лесом, древесной смолой и муравьями, а это так свежо и мило после приторных ароматов придворных дам. – А тебе можно, – спросила она, – как человеку, вот так под одним одеялом с эльфийкой? – Простому человеку нельзя, – объяснил я, – но можно мультикутуристу и мультикультурнику, что есть связующее звено между народами, культурами, религиями, конфессиями… не знаешь, что это?.. и даже видами… потому мне можно все. Она вздрогнула под моей все более разогревающейся ладонью и попыталась отодвинуться. – Все? – И даже больше, – сообщил я. Она в страхе и в то же время пытливо, решившись на что-то отчаянное, посмотрела в мое лицо. Я старался держать его честным-пречестным. Мне даже показалось, что в ее огромных дивных глазенапах мелькнуло некое разочарование, словно «можно» не так интересно, как попробовать нарушить то, что «запретно». – И даже больше, – повторил я. Она, как показалось, так и лежит, распластанная, как лягушка, в той же позе, в какой я ее оставил. На лице изумление, но когда я пошевелился и начал подниматься, вздрогнула и распахнула изумительные громадные озера синих глазищ, ясных и чистых, хотя и слегка заспанных. – Что, – пропищала она испуганно, – уже утро? – Увы, – ответил я. – Ночь коротка. Она попробовала пошевелиться, скривилась, даже ойкнула. – Ну ты и зверь… Что ты со мной делал?.. Больно-то как… – А что ты со мной делала, – сказал я загадочно и с мечтательным выражением. |
