|
– Скажите слово!.. Это будет лучшей приправой к обеду. Альбрехт мягко поправил: – Лучшая приправа – присутствие на пиру красивой женщины. Растер замолчал не потому, что немедленно вгрызся в кабанью ногу, а он вгрызся, просто в глазах вспыхнул жадный интерес. Макс посмотрел на меня с вопросом в больших чистых глазах высокорожденного эльфа. – Сэр Ричард, – произнес он осторожно, – а когда спасенная благородная дама… ощутит себя лучше… она почтит своим присутствием?.. Я стиснул челюсти, из Фриды знатная дама как из меня танцор, но смотрят с ожиданием, я промямлил: – Ее хрупкая и ранимая натура подверглась… да… колдовство очень мощное… временами забывает, кто она вообще… с нею надо очень мягко, а вы тут напугаете одним только ревом! Сэр Растер встал и гаркнул так, что огоньки светильников заметались испуганно, словно под порывом урагана: – Да нихто!.. Мы все будем шепотом!.. Как церковные мыши под полом! Сэр Альбрехт произнес так же вкрадчиво: – Вообще-то присутствие женщины облагораживает. В каждом замке есть благородная дама. – Да, – проревел сэр Растер, – это как гербовый щит над воротами замка! Кто видел замок без щита?.. Без герба и дамы – собачья будка, а не замок. Макс сказал обидчиво: – Замок сэр Ричард захватил только что! А готовой дамы здесь еще не было. Барон Эстергазэ тоже не успел в заботах бранных… – Да, – согласился сэр Растер несколько добрее, – это хорошо, когда дама уже в замке. Мужа убил, даму изнасиловал – и вот уже твоя дама. Во всяком случае, замковая. В каждом захваченном замке – по даме. Дурак этот барон! Мог бы побеспокоиться. – Дурак, – согласился и Альбрехт. – Все, кто не с нами, дураки. Макс перекрестился. – И Господь их накажет. Все перекрестились, пробормотали «аминь». Некоторое время слышался только стук ножей по тарелкам и плеск наливаемого в кубки и чаши вина. Я вытер губы краем скатерти, поднялся. – Пируйте, пируйте, не поднимайтесь! Набирайтесь сил, скоро лето, пора походов. Фрида испуганно обернулась на скрип двери. Я видел, как инстинктивно сжалась в комок и сгорбилась в ожидании удара. И лишь увидев, что это не инквизитор, с облегчением перевела дух, даже попыталась несмело улыбнуться. – Все хорошо, – сказал я с неловкостью и чувством вины, что ничего не могу для нее сделать больше. – Никто тебя больше не тронет!.. Мир жесток, но здесь ты под моей защитой, малышка. Она прошептала со слезами на глазах: – Я не знаю, как вас благодарить, ваша милость! – А никак, – пояснил я. – Я просто возвращаю долг. Она покачала головой: – Нет, это наш долг – защищать своего сеньора. – А долг сеньора, – возразил я, – защищать своих людей. И вообще, давай не меряться, кто кому больше должен. Ты здесь среди своих. Все к тебе настроены дружелюбно и рвутся защищать. Она широко распахнула глаза. – Меня? Защищать? Я пояснил с неловкостью: – Пришлось сказать, что ты из знатного рода. Но тебя выкрали еще младенцем злые колдуны, и ты росла в чужом замке вместе со слугами. Надо же объяснить мозоли на твоих ладонях. Она посмотрела на свои розовые ладошки. – Мозоли? Нет у меня никаких мозолей. – Правда? – Конечно, – ответила она. |
