|
Я уклонился, сам ударил и снова разбил пальцы в кровь. Боль стегает по телу, словно вгоняет острые иглы, а его удар сбил меня с ног с такой силой, что я не просто перекувырнулся, а сперва пролетел по воздуху как тряпичная кукла.Он захохотал, глядя, как я недвижимо распростерся на земле, уже не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой, повернулся к дереву.Я с трудом сфокусировал зрение, Ротильда все так же прижимается спиной к дереву, перед ней сидит Бобик, а на земле кинжал, что швырнул этот синелицый монстр.Сердце мое наполнилось благодарностью. Молодец, Бобик, ты у меня такой, и молнию схватишь зубами…Монстр пошел к ним, походка тяжелая и неторопливая, в трех шагах от Бобика остановился.– Собака Тантала? – донесся до меня его хриплоскрипучий голос, я впервые уловил в нем изумление. – Но что ты в таком презренном мире… Хорошо, я убью эту женщину и заберу тебя с собой…Бобик оскалил зубы, они стали еще длиннее – саблезубый тигр показался бы домашней кошечкой, а из глаз пошел багровый свет и озарил впереди землю.Синелицый вытянул руку в сторону Ротильды, в ладони опять возникло тонкое блестящее лезвие ножа.– А вот этот нож ты не поймаешь, – сказал он Бобику.– Это и не нужно, – ответил я за его спиной.Руки болезненно тряхнуло снова, однако стальной клинок срубил голову точно и красиво. Она откатилась в сторону, а сдвинутое ударом тело тупо выпустило клинок в цель.Мы не успели увидеть, как он исчез из руки монстра, в тот же миг рукоять задрожала в стволе дерева. Тело покачнулось, пыталось сделать шаг, однако ноги запутались, оно грохнулось перед Бобиком.Он зарычал снова, я сказал строго:– Фу!.. Эту гадость есть нельзя.Ротильда всхлипнула.– Как ужасно…– Что? – удивился я. – Это же обычные мужские игры!.. Я мог бы сразу, но это неинтересно. Да и вам хотели показать хоть чтото забавное… Вам весело, правда?Голова щелкала зубами и пыталась говорить, но для этого нужны легкие, я погнал ее пинками к костру, чувствуя, что качу тяжеленный валун. Она пыталась ухватить сапог зубами, но я в последнем усилии, отбив на ноге пальцы, запихнул в самую середину раскаленных углей.Ротильда проговорила в ужасе:– Что вы за люди?.. Как вам нравится драться!– Так за самку же, – объяснил я. – Не за какуюто там корону!– Кто это был?– Узнаем, – пообещал я. – Леди Ротильда, вы там пирожные не догрызли…Она вскрикнула:– Что? Какие пирожные?– Сдобные, – ответил я в недоумении. – И заварные с трубочками. С кремом то есть. Очень даже – рекомендую.Она сказала, чуть не плача:– Я не знаю, что это за чудище!– Я тоже, – ответил я, – но аппетит такое не должно портить. Может быть, оно только для того и появилось!Она смотрела на меня с тем же ужасом, что и на отрубленную голову: та все еще жутко гримасничает на раскаленных углях, уже начинает обретать багровый цвет, как сами угли; я подумал и подбросил еще несколько толстых сухих веток.Шерсть на Бобике уже опустилась, клыки втянулись в пасть, а глаза стали коричневыми. Он сбегал к обезглавленному телу, обнюхал. Мне показалось, что руки сделали попытку схватить пса, но лишь дернулись пару раз и застыли после предсмертных судорог.Глава 9Я подобрал с земли нож, очень необычная форма, а потом вернулся к месту схватки и поднял меч, удивительно прозрачный, словно смотрю сквозь драгоценное голубое стекло.Не слишком легкий, не слишком тяжелый, как раз по руке. Я оглядел свой меч, на нем такие глубокие зарубины, что еще чуть, и его перерубили бы, как будто он из слабого дерева вроде сосны. |
