|
Нет ничего более приятного, если женщина гордится тобой и с радостью выполняет твои желания, потому что ты – лучший, ты лучше знаешь, что надо и как надо. И не скрывает перед другими, что все твои желания выполняет с превеликим удовольствием. Она улыбалась, поглядывая на меня поверх чашки с кофе. Глаза сияют, щечки слегка порозовели, словно ее смущает мое внимание. Тепло, что разливается в моей груди, начало распространяться по всему телу. Я ощутил себя свежим, полным сил, но сердце сладко заныло. Я с ужасом понял, что хочу схватить ее в объятия прямо сейчас, во время обеда, не дожидаясь ночи. – Вам нравится это печенье? – спросила она. – Вы пекли? – спросил я. Она покачала головой. – Нет, но проследила, чтобы испекли по рецепту моей бабушки. – Ваша бабушка была сластена. – Еще какая, – подтвердила она, улыбаясь. – Я тоже люблю сладкое. И не понимаю, почему некоторые даже травяные чаи пьют без сахара. – Я тоже не понимаю, – пробормотал я. – Что-то я вообще многого не понимаю… ой, меня ждут, надо бежать! Она проводила меня несколько удивленным взглядом, а я, теряя достоинство гроссграфа, суетливо подхватился и выбежал за дверь. Уже там, в коридоре трясущимися пальцами пригладил волосы, выровнял шаг и постарался выпрямить спину. Что-то со мной происходит непонятное. Я вроде бы начинаю терять голову. Ну, еще не совсем, но какие-то позорящие настоящего мужчину сдвиги есть. Первый сдвиг – все время думаю об этой женщине. Мужчина, что вот так часто думает о женщине или о женщинах вообще, – не заслуживает высокого звания мужчины. Это так, бабник, юбочник, чтобы не сказать жестче: грузчики выражаются откровеннее, зато точнее и образнее. Сегодня же отправлю ее куда-нить подальше. Нет, завтра утром. Правда, ночью моя воля ослабеет еще больше… Вечером мне пришла в голову гениальная идея, как переоборудовать повозку, превращая ее в «карету», нечто пока неизвестное местным мастерам. Я начертил эскиз кареты и дал старшине. – Вот здесь и здесь, понял?.. А вот тут для кучера… Нет, сюда не вещи, а пару слуг на запятки. Это так и называется, «запятки». Если, конечно, ехать недалеко. А то заморятся стоять, заснут и попадают… С лесенкой нефиг бегать, надо стационарную из железа. Ступеньки можно из дерева, но основу – из хорошей стали… Чтоб и легкая, и прочная… Я знал, что требую, и уже через три дня столяры и колесники начали срывать передо мной шляпы уже не как перед лордом, а как перед великим мастером. Кузнецы еще ковали и перековывали рессоры, зато колесных дел мастер все понял, пришел в восторг и сам торопил их и объяснял, дуракам таким, как надо и что надо. Леди Лоралея от такого подарка пришла в восторг, в первый же день совершила круг по крепости, выявила несколько мелких недостатков, сама объяснила, что и как исправить. Я заметил, что работники и ее слушают очень внимательно и уважительно. Лоралея никогда не задирает нос и не кичится, со всеми разговаривает, как с равными, а с этими работниками выказала себя тоже очень даже понимающей и знающей толк в их ремесле. Потом она велела объехать вокруг крепости, я встревожился, но виду не подал, однако велел выделить охрану. И хотя понятно, что к имуществу гроссграфа протянуть лапу – это протянуть ноги, но пусть ни у кого даже мысли такой не возникает. Лоралее охрана вряд ли понравилась, хотя виду не подала. Возможно, подумала, что я подозреваю, чтоб не убежала к тем лордам, которые так дрались за нее. Я подозвал сэра Норберта. – К вам необычная просьба… – Я выполню любой ваш приказ, – отчеканил он. |
