|
– На вас лица нет, – сказал он тревожно. – Что там было? – Лесные великаны, – ответил я слабо. – Великаны... И что? – Треснулись лбами, – объяснил я. – Сослепу. Темно ведь... вы слышали треск? – Да. – Хорошо слышали? – Я от него проснулся. – Вот так трещат их лбы, – объяснил я. – Крепкая слоновая кость. Наверное, тоже благородное сословие. Бароны, не иначе. Да вы спите, спите! Пока барин спит, холоп сторожит. Он блымкнул глазками настороженно, еще не понимая, как это кто-то добровольно признает, что он холоп, ведь в этом мире всякий старается поставить себя выше и знатнее других, посопел, но снова уперся спиной в дерево и закрыл глаза. Я тупо подбрасывал в огонь щепочки, голову не поднимал. Жар от костра обжигал лицо, я предпочту думать, что это жар от огня, нежели признаюсь, что обделался так круто, так мощно. Сейчас все звери в лесу помирают со смеху, катаются на спинах и пересказывают друг другу, как сэр Ричард Длинные Руки обгадился в фигуральном смысле и чуть-чуть не обгадился в реальном. Гендельсон долго сопел, стонал, ворочался, наконец привстал, всматриваясь в темноту. В ночи на горизонте вспыхивали огни, словно некто запускал ракеты. Я отвернулся, слышно было, как Гендельсон начал было укладываться снова, потом зачем-то встал, сделал от костра осторожный шажок. – Там, – послышался его голос, – вроде бы ручей... Я холодно промолчал. Слышно было, как он топчется у огня, затем заговорил снова: – Сэр Ричард, ручей в той стороне?.. Я запамятовал... Ага, подумал я злобно, уже «сэр Ричард». Быстро учишься, скотина. – Ну, – буркнул я, – ну и что? – Я хочу пить, – сказал он. В голосе добавилось вельможности. – У нас пустые фляги... – Утром напьетесь, – зевнул я. Он посопел, сказал сварливо: – Но я хочу сейчас! – Сэр Гендельсон, – сказал я со злостью, – вы что-то недопонимаете. Или полагаете, что я брошусь к ручью и принесу вам воды? Я все еще не поворачивался и не видел его лица, но представляю его выражение. Он сопел уже зло, но сдерживался, ведь я не слуга. Сказал все еще настойчиво, но с просящей ноткой: – Сэр Ричард, я бы сходил сам... Но вы же знаете, что Шабрири на одного сразу же нашлет слепоту. Я буркнул: – А на двоих? – На двоих... – донесся растерянный голос. – Сэр Ричард, вы в самом деле не... не знаете? Не знаете, что Шабрири может отравить воду только для одного, а на двоих у него нет сил... Более того, пока дойду до ручья, в темноте может напасть даже Такритейя... а он нападает только на одиночек!.. Если человек идет ночью один, то демоны его видят и могут вредить, если идут двое, то демоны их видят, но вредить не могут, а если идут трое, то демоны их даже не видят! Я сказал зло: – Понятно, почему на такие дела посылают по двое! Жаль только, наш ангел этого не знал и сопровождал нас в одиночку. Вдвоем бы они того черного... Гендельсон молча пошел за мною. Вода журчала все громче, мы вышли к ручейку, с той стороны трава и обрывистый берег, а здесь чистый белый песок. Лунный свет просвечивал воду насквозь, только у того берега оставалась недобрая тень. Он опустился на колени и торопливо пил, как свинья опустив рыло прямо в воду. Я слышал, как в него вливались целые ведра, он хрипел и хрюкал, плямкал, от него пошел пар. Я даже с тенью сочувствия подумал, что этой толстой свинье в самом деле пришлось хреновей, чем мне. И толще, и привык к сидячей жизни, да и доспехи на нем что-то да весят... – Ну, – поинтересовался я, – наводопоились, сэр Гендельсон?.. Отвести вас обратно в стойло? Он привстал, отдуваясь, затем с кряхтением и немалыми трудами воздел себя на задние конечности. |
