|
Управлять, леди Беатрисса, буду я. Ее щеки заалели, ноздри красиво вылепленного носа затрепетали, а сама она посмотрела мне в лицо бешеными глазами. — Но слуги и вся челядь слушаются только меня! — Теперь придется слушаться меня, — обронил я. Она поинтересовалась ядовито: — И сколько войска ваш король отправляет с вами? — Это и ваш король, — напомнил я в очередной раз. — А войска со мной будет… достаточно. — Сколько? — спросила она недоверчиво. — Достаточно, — ответил я уклончиво. — Утром вы все увидите. Она надменно вздернула подбородок, в фиолетовых глазах мелькнул гнев. — Хорошо, сэр Ричард, спокойной ночи. Оставляю вас готовиться к схватке с лучшими воинами Армландии… и всеми их войсками! Гордо повернувшись, она удалилась мимо группки вельмож, искоса наблюдавших за нами. Двое тут же оторвались от приятелей и поспешно потащились следом. Я стиснул кулаки и заставил себя думать о том, что она меня ненавидит, ненавидит! Вон с каким злорадством сказала, что меня ждет в ее землях… Но ведь и я ненавижу ее за то, что изломала все мои планы, разбила вдрызг все мои цели, заставила метаться не только между ее замком и дворцом Барбароссы, но и внутри меня, а там такие колдобины, вообще черт ноги сломит! Намучавшись и выгорев на самом страшном из огней, который внутри всех нас обычно едва тлеет, я поплелся к отведенной к мне комнате. По дороге увидел старшую служанку, которая готовила комнату для знатной пленницы, кивком подозвал. Она подбежала и с готовностью присела в поклоне. — Надеюсь, — спросил я строго, — комната для леди Беатриссы наконец-то готова? Она еще раз присела в поклоне, прощебетала: — Его Величество изволили велеть не возиться. Вы все равно с утра выезжаете. — Это Барбаросса так решил? — спросил я. — Его Величество, — поправила она. Я молча выругался, служанка поспешно снова присела в поклоне, больно лицо у меня злое. Я сердито зашагал по коридору, затем развернулся и пошел обратно. Когда спускался по лестнице, снизу весело крикнул сэр Стефэн: — Благородный сэр Ричард, вас поставили патрулировать лестницу? — Что? — переспросил я, не поняв. — Вы уже третий раз, — сказал он. — То вверх, то вниз… Я остановился, с ужасом чувствуя, что в самом деле колыхаюсь, как то самое в проруби, никак не прибьюсь ни к одному берегу. — Да, — ответил я растерянно, — похоже. Насмешливое выражение на его мужественном лице сменилось сочувствующим, что вообще как гвоздь в гроб моему достоинству. Я зарычал, как Барбаросса, но, правда, про себя, повернулся и решительно повел себя наверх. Несмотря на трусливое сопротивление. Несмотря на оправдания, что вот прямо немедленно надо спуститься и осмотреть Зайчику копыта: не повредил ли за долгую скачку? Однако наверху перед дверью ноги снова отказались двигаться. Я же не святой Антоний, что мужественно шел навстречу соблазнам и ломал им хребты, хотя и ему, судя по его воспоминаниям, доставалось так, что никому мало не покажется. Тяжелая, как чугунная балка, рука кое-как поднялась, я постучал и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь. Комната сперва показалась пустой, но я сделал шаг и увидел леди Беатриссу. Бледная и поникшая, она сидит на лавке, опустив бессильно руки. На стук двери подняла голову, огромные фиолетовые глаза на исхудавшем лице доминируют настолько, что я вообще ничего не видел кроме этих страдающих глаз. Сердце мое дрогнуло, острая жалость пронзила грудь. Сейчас, сбросив каблуки, она выглядит маленькой и трепещущей. Сверкающая красота как бы поблекла, однако волна нежности нахлынула и накрыла меня с головой с еще большей силой. Сейчас она напоминает маленького жалобного воробышка, выпавшего из гнезда, который еще не то, чтобы уметь летать, даже бегать не умеет. |
