|
.. Неделю назад я купил за большие деньги волшебное стекло-амулет. Если посмотреть сквозь него, то можно увидеть то, что было сто или тысячу лет тому. Я несколько раз заглядывал в дороге, но ничего интересного, далее деревья одни и те же, никогда на месте березняка не растут сосны или наоборот, а скалы и горы вообще не меняются миллионы лет. Теперь же во дворце начал заглядывать чаще, кто тут правил, как правил, кто куда деньги прятал, вдруг да забыл достать, или ему помешали... Затем ощутил, что в этом есть нечто непристой-ненькое, не совсем непристойное, а именно непри-стойненькое, что еще хуже, все-таки в великих грехах и великих преступлениях есть некое достоинство, а вот мелкое и есть мелкое... Да еще однажды увидел Ротильду в роскошных покоях, сидящей в кресле с кубком вина в руке, и поспешно убрал волшебное стекло. Не знаю, был ли в той же комнате герцог, и знать не хочу, а то получается, что подглядываю, это нормально для простолюдина, но не для гордого рыцаря. В дверь стукнули, это приучаю к деликатности, заглянул Переальд и спросил тихонько: - Отец Дитрих?.. - Проси, — сказал я и поднялся. Отец Дитрих, заметно посвежевший за эти дни, зашел с деловым видом, протянул руку для поцелуя, я отвел его к лучшему креслу, придвинул поближе легкий столик и сотворил для него большую чашку с горячим сладким кофе, а потом создал еще и блюдце с рассыпным печеньем. - С утра отбуду дальше, — пояснил он. — Я же прибыл не только для того, чтобы завезти тебе отпечатанные экземпляры Хартии. Раз уж я архиепископ еще и Турнедо, то побываю и погляжу, что сделать для укрепления и величия церкви... Я смотрел, как он взял чашку обеими руками, пальцы тонкие, худые, вдохнул одуряющий запах, даже глаза прикрыл от удовольствия. - А еще Варт Генца и Скарляндии, — напомнил я. — Думаю, в вашу епархию нужно вписать и Ламбер-тинию. Что-то я не заметил здесь оживленной церковной жизни! Он кивнул, лицо стало строгим, но сперва сделал глоток, прежде чем ответить: - Враг пролезает в любую щель, чтобы ослабить нас. В борьбе душа мужает, а в благополучии чаще всего теряет бдительность, потому враг предпочитает прокапываться изнутри. Демоны внутри нас... это самое опасное, потому что человек должен бороться сам с собой, а это ох как нелегко! И никто с собой бороться не любит. - Демоны, — пробормотал я. — Приходилось сталкиваться, но... это не то, что внутри нас. Он отхлебывал неспешно, наслаждаясь бодрящим напитком, но улыбка оставалась невеселая. - Ты говоришь о других демонах, сын мой. Как известно, до грехопадения Адам был бессмертным. Как, впрочем, и Лилит. Они нарожали массу детей. Хотя Лилит не имела души, это не мешало их... союзу. Да и когда мужчине мешало отсутствие души у женщины? Но однажды Господь объявил, что отныне человек будет властелином всего сущего, хозяином вселенной и всего/что в ней есть... и часть ангелов, как ты помнишь, были весьма даже недовольна. - Помню, — сказал я и уточнил: — По старым книгам. - Вот-вот, — проговорил он мирно, — но только Лилит сразу резко и решительно отказалась поклониться Адаму и признать его господином. Якобы она сказала, что они оба из одной и той же глины, потому равны и подчиняться Адаму не будет, хотя ряд богословов утверждают, что она была сотворена Господом из огненной материи. |
