|
.. А почему бы вам для перевозок не приспособить гигантских птиц? Все-таки перья – не чешуя... Они переглянулись. До этого разглядывали меня с насмешкой и полным превосходством, а теперь улыбки разом поблекли. Старший из мужчин вскинул брови, огромные красивые дуги. Я думал, что это у него такие расширенные глаза, но когда он их расширил в удивлении они стали почти на пол-лица. Но я ощутил дрожь в коленях, рассмотрев торчащие уши. Такие, по слухам, оборотней. Но этот явно не оборотень, слишком тонок, элегантен, аристократичен, а одежда на нем сидит, как на принце. – Ты что, понял, – удивился он, голос его прозвучал красиво и нежно, словно мелодия на серебряной трубе, – что тебя... по воздуху? – А как не понять? – удивился я. – Но... как? – Так это ж просто, – ответил я. – Встречный ветер, холод.... что значит, поднялись высоко... а главное – гравитация... У второго отвисла челюсть. Выглядел он намного проще, этакий здоровенный мужичок, мне до пояса, широкий, со вздутой, как у петуха, грудной клеткой, с сильными руками, но коротконогий. И вообще впечатление такое, что его самого сдавила гравитация по вертикали. Третья, женщина, распахнула изумрудные глаза. Если первого я молча занес в эльфы, второго определил в гномы, хоть и условно, то куда присобачить зеленоглазую, пока не представлял. Все трое спросили в один голос: – Что? – Гравитация, – повторил я. – Ну, изменение веса... Потеря, когда резко вниз... или потяжеление, когда чересчур быстрый подъем... Хорошо, я здоровый. Но если старика так повезете, то сердцу крышка. Или голова лопнет. Снова переглянулись, женщина вдруг побледнела и прижала ладошку ко рту. Глаза ее смотрели на меня с ужасом. Остроухий мужчина бросил в мою сторону огненный взгляд, будто ударил кнутом по лицу, сказал торопливо: – Беата, Беата!.. Не слушай варвара. Отец мог умереть от тысячи причин. За ним охотились колдуны... Второй, который гном, если гномы такие, взглянул на меня остро, словно пытался вывернуть наизнанку. Как где мордой о пень, подумал я мрачно, так все валим на колдунов. Даже инфаркт – это всего лишь грудная жаба, что забралась в рот спящему. Гном рассматривал меня, подбоченившись, так проще смотреть снизу вверх, сказал резко: – Ладно! По крайней мере, Терентон не солгал. Это в самом деле человек... очень странный. И знает слишком много из того, что даже у нас не всем можно знать. Веревки снять... Вы не собираетесь убегать с криками... сэр? Я уловил паузу, которую он сделал перед этим «сэр», растянув его на три или пять слогов, покачал головой. – И без криков – тоже. Мне здесь очень интересно. – Видите, – сказал он соратникам саркастически. – Ему интересно. Кто еще такое говорил? Четвертый, невидимый за спиной, вздернул мне руки кверху, не потрудившись наклониться сам, я. уловил прикосновение холодного железа. Веревки распались, я с наслаждением начал растирать затекшие кисти. Эльф и гном слегка отступили, только женщина осталась на месте, ее глаза смотрели с вызовом. Мол, неужто посмеешь тронуть? Ты же рыцарь! Хрен я рыцарь, ответил я взглядом, так что могу, еще как могу. Кстати, ведьм, всяких там эльфов, гномов и прочую нечисть любой рыцарь тоже считает своим долгом зарубить, а если не очень спешит, то медленно и красиво сжечь на костре. Она все прочла в моих глазах, умница, отступила. Я продолжал растирать руки. Началось покалывание, настолько острое, что я едва не завизжал, как свинья под тупым ножом, но стерпел. – И по какому праву, – начал я, потом вспомнил, что в этом мире еще нет адвокатов, закончил, – понятно, по праву сильного. Но зачем? Выкуп за меня никто не даст. – Выкуп? – переспросила женщина. – Жаль, но что поделаешь. Однако захватили тебя вовсе не ради выкупа. |
