Красный! На ярком солнце песок красный! Словно горит! Переведя дыхание, Эдгар глотнул воды и передал флягу Салеху.

Сам между тем снял шлем, приподнял с шеи железную бармицу  и промокнул платком струйки пота. Пот, однако, потёк ещё обильнее.

– Сок твоего тела смягчает жар! – улыбнулся Салех и откинул с лица широкий конец тюрбана. Лицо араба было почти коричневое, а в рамке короткой чёрной бороды казалось ещё темнее. Зато зубы юноши сверкали белизной.

– На дороге никого! – обеспокоенно проговорил он, глянув на полосу утоптанной земли, белеющую меж красноватых пятен песка.

– Дорога пуста, – согласился рыцарь Эдгар, удерживая коня. – Тебя это тревожит, Салех?

– Не зови меня так! – Молодой араб вновь улыбнулся. – Я принял веру Христа, и теперь моё имя – Иоанн! Да, если она опустела, значит, в Мосуле что то стряслось!

Эдгар посмотрел на юношу.

– Ты думаешь, нам лучше туда не ехать? Но я не могу нарушить приказ Балдуина! Эмир Али Аласар обещал нам хлеб, лекарства и соль. От этого зависит продолжение похода к Иерусалиму.

– Знаешь что? – Салех Иоанн глянул из под руки на пустынный горизонт. – Позволь, я доберусь до города и разузнаю, как там дела. Ты поедешь следом, сделаешь привал возле колодца. А вечером я прискачу к тебе.

Эдгар нахмурился:

– Не в обычае это рыцарей...

– Да, да, я знаю! Но твоя задача слишком важна. Никто не считает льва трусом оттого, что он караулит в засаде.

– Хорошо, – вздохнул рыцарь. – Но, прошу тебя, до заката будь у колодца.

... Шум раздавался за холмом, возле которого, как он полагал, находился колодец. Ухо воина уловило знакомый лязг железа.

– Салех! – воскликнул молодой человек и пустил коня вскачь.

Однако он ошибся. Сражение и впрямь шло, но его друга там не было. Десятка полтора всадников, одетых в чёрное, обступили четырёх воинов. Те отбивались, хотя силы были слишком неравны. Несколько тел уже распростёрлись на песке – потери понесли и те, и другие...

– Сарацины! Проклятые разбойники! – прошептал Эдгар, узнав чёрных всадников. – Но кого они грабят?

Один из защищавшихся обернулся, и рыцарь рассмотрел его щит с алым полумесяцем и двенадцатиконечной звездой.

– Воины эмира Али Аласара! – Крестоносец, выхватив меч, бросился вперёд.

Среди крестоносцев гремела молва об отваге молодого барона Эдгара из Оверни. Он вырос в седле с оружием в руках. Спустя полчаса десятеро сарацин лежали поражённые, оставшиеся обратились в бегство. Но и из воинов эмира в живых остался лишь тот, на чьём щите красовались звезда и полумесяц.

– Я твой должник, христианин! – Крикнул воин, поворачиваясь к Эдгару.

Тут чёрная тень метнулась возле камней и копьё вонзилось в спину араба, сбив его с седла на землю.

Эдгар не стал поддерживать упавшего – он видел, что рана смертельна. Всадник помчался к скалам и спустя несколько мгновений меч рыцаря рассёк голову сарацина.

Спешившись, крестоносец вернулся к месту битвы и наклонился над умирающим. Холодеющая рука сжала запястье француза.

– Пре... ду... преди отца! Это – слуги Старца Горы... Он узнал, что мы помогаем христианам... Я – Абу Карим, сын эмира...

– Бедный юноша, почти мальчик, – вздохнул рыцарь, вглядываясь в лицо араба. Эдгар перекрестился и закрыл убитому глаза.

Конь Эдгара заржал. Молодой человек вновь выхватил меч, прыгнул в седло.