Будь проклят Луччо, — надеюсь, он скоро умрет, — и проклято позорное траханье на тахте, как у цыган. Не пойму, от кого Джано это узнал; наверняка в университете, где слухи разносятся быстро и всегда все обо всех знают. В какую-то минуту я понадеялась, что это авторская придумка Джано, но ведь весь его роман, к сожалению, построен на абсолютно точных фактах, и поэтому верно и это известие.

Я сразу же позвонила в поликлинику врачу, и он сказал, что анализ у меня должны взять через шесть месяцев, чтобы узнать наверняка, а пока сказать что-то определенное нельзя. И что мне делать эти шесть месяцев? Что мне делать? Застрелиться? Врач сказал, что каким бы ни был результат, в любом случае он мне его сообщит, и тогда я смогу решить, что делать. Он сказал «в любом случае». Какой вес иногда бывает у слов! Это его профессия, и ему все равно, будет результат положительным или нет. Что ему моя жизнь?

На улицах Рима воют сирены машин «скорой помощи», я их чувствую кожей, как кусочки льда. Руки у меня дрожат, в голове туман отчаяния.

Теперь я понимаю, почему с тех пор, как у меня началась эта проклятая история с проклятым «турком», Джано не занимается со мной любовью. Но если он знал, что Луччо вич-инфицирован, почему мне этого не сказал? Это убийство. Джано меня убил. Он понял, что я буду спать с Луччо с того дня, когда был праздник в замке Святого Ангела, и решил мне отомстить. Я уверена, что именно к моей связи с Луччо относится библейская угроза: в следующий раз — огонь. Однако муж, заставляющий жену умереть из-за того, что она несколько раз потрахалась, хуже тех мужей, которые убивают ножом. Те по крайней мере идут под суд и в тюрьму. А он нашел способ убить меня безнаказанно без всякого риска. И я это заслужила, потому что вела себя как шлюха: давала себя трахать на каком-то диване без презерватива, без любви и не раздумывая, как последняя проститутка с Тор ди Квинто. Хотя нет, проститутки пользуются презервативами.

Я уже знаю, что делать, когда мне сообщат результат: поеду в Африку, в Мозамбик, лечить больных СПИДом, ведь заразиться я не боюсь, так как уже заражена. Двадцать пять миллионов больных в Африке, целый тонущий континент. Поеду в Африку, в Мозамбик, и утону вместе со всем Африканским континентом. Подальше от Рима, подальше от позора. Но зачем ждать результата анализа, если он может быть только положительным? Продам акции, которые Джано записал на мое имя, и сразу же уеду. Я не выдержу шестимесячного притворства. Все подумают, что это меня вдруг потянуло к «Врачам без границ», к которым я присоединюсь в Мозамбике? Так я спасу по крайней мере если не жизнь, то лицо.

Книга Джано исчезла. Исчезла именно сейчас, когда я хотела еще раз прочитать свой смертный приговор и узнать, что еще написал Джано, сознательно приговоривший меня к смерти. Не то, какой смысл упоминать в книге, что Луччи Нерисси вич-инфицирован? Я и так знала, что его книга — это клоака, куда сливается вся свинская грязь нашего буржуазного мира, описанная с извращенным смакованием. Но, несмотря на это, чтение книги в отсутствие Занделя стало для меня возможностью общения. Мне удавалось осмысливать все свои поступки, а теперь я стала женщиной, затерянной в океане без компаса, который указал бы мне, в каком направлении двигаться. Вокруг меня такая пустота, что в иные дни я безвылазно сижу дома и не отвечаю даже на телефонные звонки. Вот если бы можно было поговорить с Занделем! Но скажи я ему правду, он бы никогда меня не простил. Отправлюсь в Африку умирать вместе со слонами.

Книга Джано стала параллельным зеркалом, в котором я иногда вижу себя как подругу, а иногда — как человека, несущего на себе тяжкий груз вины. Внезапная молния, одно только проклятое сокращенное слово — и вот я уже несчастная, потерпевшая поражение и обессиленная женщина, не знающая, куда податься.