Внезапно Григория сдернула деревянное распятие со стены рядом с собой и замахнулась на легата. Она ударила его распятием по голове, фигурка разлетелась на части, из рваной раны тут же хлынула кровь. Пошатнувшись, Франческо схватился за одного из подручных.

— Господи, прости!

Воспользовавшись всеобщим замешательством, она выбежала из спального зала, на бегу срывая вуаль и белый чепец, который мог бы выдать ее в темноте. Снаружи она спряталась в тени колонн.

«Григорий и Мария, что мне делать теперь?» — молилась она, борясь с отчаянием. Как мог человек веры, представитель Бога на земле отдать приказ совершить подобные преступления? Или иезуиты действовали без ведома его святейшества? В голове у нее пронеслось слово «заговор».

Она закрыла глаза, когда мимо ее укрытия пробежали трое солдат.

«Так, и только так. Это заговор! Его святейшество ничего не знает о том, что чинит его легат. То, что тут творится, не может происходить во имя Твое, Господи на небесах».

Она подождала, пока стихнут последние шаги, и постаралась незаметно проскользнуть к воротам.

Тут ее осенило. Одной ей не справиться с множеством вооруженных мужчин, но если она доберется в Овер и попросит помощи у местных жителей или солдат, Франческо и его людям придется одуматься.

Никогда еще монастырский двор не казался ей таким огромным. Ворота, ведущие из монастыря, лежали словно в бесконечной дали, а кроме того, тут находились четверо солдат, которые запрягали лошадей в обитую железом карету, готовя ее к отъезду.

В нос Григории ударил едкий запах, и когда она заглянула в открытую дверь кареты, то увидела там две маленькие бочки с надписью «петролий». Пятый солдат вышел из прядильной мастерской и, забрав одну из бочек, ушел с ней в дом аббатисы. Они явно хотели удостовериться, что огонь не пощадит ни одной постройки.

Внезапно в ночи прозвучали выстрелы. К грохоту мушкетов присоединились оклики и предсмертные крики людей (Григория уловила явную разницу), затем победно взвыла бестия, потом зафыркала и залаяла, а после снова грянули выстрелы.

Четверо мужчин у кареты взяли оружие наизготовку, но остались на месте. Пятый выбежал из дома и принялся успокаивать лошадей, которые вставали на дыбы и рвали упряжь, лишь бы сбежать оттуда, где пахло хищным зверем.

Крики и стрельба не прекращались, один из людей Франческо звал на помощь, громко и отчетливо слышался яростный визг бестии.

Аббатиса увидела, как над спальным залом занимаются первые языки пламени. И за стеклами ее рабочей комнаты слабое мигание сменилось буйным свечением.

Сейчас или никогда. Глубоко вздохнув, Григория перекрестилась и обратилась к своему Богу: «Сохрани мою жизнь, и клянусь моей бессмертной душой, что поеду в Рим и докопаюсь до сути ужасных дел, которые творятся именем Твоим. Виновный должен быть осужден и понести кару». Она кралась в тени церкви. Насколько возможно тихо, пыталась добраться до ворот. Поначалу Бог, Мария и святой Григорий были на ее стороне.

Пока не вмешался дьявол.

Она проделала уже половину пути, когда к ее подошве прилип кусок штукатурки, она сделала лишний шаг, перенеся вес вперед, чтобы не упасть, и это вызвало шум, который не укрылся от четырех мужчин у кареты.

— Бестия! — крикнул один.

Подручные легата открыли огонь по ней, по предполагаемому оборотню. Бросившись на землю, Григория закрыла голову руками, а над ней свистели и выбивали щербины в стене церкви пули. На голову и плечи ей сыпались мелкие гранитные осколки.

Громкий крик заставил ее поднять голову и посмотреть на стрелков.

На крыше кареты сидела бестия. Очевидно, никто не заметил, как она туда забралась. Она пригнулась, прыгнула и приземлилась за спиной у солдата, стоявшего дальше всех, повалила его и вырвала горло. А после довольно заурчала.