Он превратился в ската и припустил вниз по течению, чтобы исследовать интересовавшую его область. Бэйн надеялся, Хищник будет полагать, что Жертва выбрала более лёгкий путь — по прямой, и потеряет мгновение-другое.

Не повезло. В реку плюхнулся морж, который мгновенно сориентировался и устремился вниз. Бэйн утешил себя тем, что не потратил зря времени сам.

Он вильнул влево, срезая угол. Морж скопировал его движение. Затем скат прянул вправо — и ушёл на дно. План никудышный; морж в точности повторил его манёвр, снова срезав угол и выиграв немного времени.

Затем Бэйн увидел, что искал: завешенный водорослями вход в подводную пещеру на правом берегу. Она вполне могла оказаться тупиковой, но также могла и вести вглубь столовой горы — или хотя бы иметь выход где-нибудь среди разбросанных у её подножия скал.

Бэйн опять ринулся влево, будто бы желая вновь попытаться обмануть преследователя. Конечно же, это не сработало. На сей раз он продолжил плыть к левому берегу и, приблизившись к нему вплотную, выпрыгнул из воды и взмыл в небо.

Он обнаружил себя в теле четырёхкрылого насекомого — стрекозы — и моментально забил всеми четырьмя, направляясь к раскинувшемуся неподалёку цветочному лугу. Однако привлекали Бэйна не цветы; стрекозы были хищниками и питались другими насекомыми.

За ним, на расстоянии примерно в четыре секунды, из реки поднялась в воздух летучая мышь. С ней он не мог сражаться! Бэйн полетел по прямой, держа дистанцию, пока не пересёк линию горизонта, завершая первый круг.

На равнину он упал скунсом. Так вот кто одержал бы безоговорочную победу над пантерой! Но почему не над обезьяной?

Юноша устремился к горе. Вскоре земля стала каменистой, а за ним появилась обезьяна и кинулась туда же.

Столкнувшись с каменистой поверхностью, обезьяна споткнулась об один из них и медлила достаточно долго для того, чтобы булыжник, описав красивую дугу, упал на груду камней повыше. Бэйн точно это знал, поскольку тот пролетел как раз мимо его головы. Так вот, значит, как обезьяна могла задержать скунса: издалека! Маш бросал острые и тяжёлые обломки валунов, а звериное тельце Бэйна было уязвимым. Требовалось расстояние побольше, чем в четыре секунды, чтобы удрать за пределы досягаемости обезьяны. А пока придётся уворачиваться и лавировать, что будет стоить ему времени. Погоня становилась напряжённой!

Добежав до взгорья, Бэйн начал прыгать с камня на камень, поднимаясь вверх. Обезьяны считались куда лучшими древо- (а значит, и скало-)лазами, нежели скунсы, однако изучение местности в предыдущий раз помогло; тем более, сейчас он взбирался по пологой части склона. Бэйн нашёл ряд выступов в южной части горы и воспользовался ими. Его целью была вершина.

Под ним заскрипел гравий, и скунс энергично заработал лапами, посылая мелкие лавинки вниз, в лицо преследователя. Это дало ему что-то около секунды, и Бэйн добрался до плоской вершины с дистанцией между ним и обезьяной более пяти секунд.

Он побежал прямиком к реке, озираясь в поисках просветов. Их не было: вершина густо заросла ровной травой. Вскоре он очутился у края и зацарапал когтями, скользя вниз по крутому склону.

Потом, уже над самой рекой, Бэйн увидел его: заваленный камнями вход в пещеру. Его звериное тельце было достаточно маленьким, чтобы пролезть между валунами, и он проворно протиснулся внутрь, прежде чем спустилась обезьяна.

Задерживаться Бэйн не стал, помчался дальше — во мрак. Там он отыскал воду и, тихо скользнув в ручей, превратился в угря. Отлично: морж спокойно мог сокрушить ската, который, в свою очередь, мог ударить его током, а угорь был слишком юрким, чтобы морж его схватил. Бесконечный круг.

Если его стратегия сработает, хищник не поймёт, что в пещере есть вода и зря потратит время, разбрасывая камни у входа или ожидая, пока скунс вылезет, или же просто кидая булыжники внутрь.