— Я делаю, что могу, чтобы нейтрализовать опасность, не повредив мозг доктора Фастольфа. Он неизменно твердит о легендарной и невозможной природе этой истории, когда рассказывает ее.

— Да, я помню. Но если Фастольф не знает, что вы читаете мысли, значит, вы не были изначально спроектированы с этой способностью. Как же вы ее получили? Нет, не отвечайте, Жискар, дайте мне сообразить кое-что. Мисс Василия была особенно мила с вами, когда начала интересоваться роботехникой. Она говорила мне, что экспериментировала с вашей программой, доктор Фастольф только издали наблюдал. Не могла ли она чисто случайно сделать что-то, что дало вам телепатическую силу? Так и было?

— Да, сэр.

— Вы знаете, что именно она сделала?

— Да, сэр.

— Вы единственный на свете робот-телепат?

— Насколько я знаю, сэр. Но будут и другие.

— Если бы я или доктор Фастольф спросили вас, что именно сделала доктор Василия, вы обязаны были бы сказать из-за Второго Закона?

— Нет, сэр, потому что, по моему суждению, это знание принесло бы вам вред, и мой отказ сообщить был бы вызван Первым Законом, более важным. Но эта проблема и не могла бы возникнуть, потому что я знал бы о готовящемся вопросе и приказе ответить и заранее убрал бы это побуждение из человеческого мозга.

— Да, — сказал Бейли. — В позапрошлый вечер, когда мы шли от дома Глэдии к Фастольфу, я спросил Дэниела, имел ли он какой-нибудь контакт с Джандером, пока тот был в доме Глэдии, и он ответил — нет. Я повернулся к вам с тем же вопросом, но почему-то так и не задал его. Вы погасили во мне этот импульс?

— Да, сэр.

— Если бы я спросил, вам пришлось бы сказать правду, но вы не хотели, чтобы я знал это?

— Не хотел, сэр.

— Имея контакт с Джандером в течение этого времени, вы знали, что Амадейро тестирует его, поскольку, я думаю, вы могли читать в мозгу Джандера…

— Да, сэр. Эта способность относится к умственной активности как человека, так и робота. Роботов понимать много легче.

— Вы не одобряли деятельность Амадейро, потому что были согласны с мнением Фастольфа относительно заселения Галактики?

— Да, сэр.

— Почему вы не остановили Амадейро, почему не стерли из его мозга импульс допрашивать Джандера?

— Сэр, мне нелегко вторгаться в мозг. Решение Амадейро было так глубоко и сложно, что я должен был бы сделать многое, а я не хотел повредить его мозг, такой преуспевающий и важный. Я позволил делу продолжаться довольно долго, а сам размышлял, какое действие лучше всего послужит нуждам Первого Закона. В конце концов я решил по-своему поправить положение. Это было нелегкое решение.

— Вы решили заморозить мозг Джандера до того, как Амадейро сумеет узнать метод изготовления человекоподобного робота. Вы знали, как это сделать, поскольку вы за много лет научились отлично разбираться в теориях Фастольфа из его же мозга. Правильно?

— Точно, сэр.

— Так что Фастольф не единственный, кто достаточно опытен для уничтожения Джандера.

— В каком-то смысле единственный, сэр. Мои знания — лишь отражение его знаний.

— Тем не менее вы это сделали. Но разве вы не понимали, что уничтожая робота вы ставите под удар Фастольфа? Ведь все, естественно, обвинят его. Собирались ли вы признаться в своем деянии и объявили бы о своих способностях, если это было бы необходимо для его спасения?

— Я, действительно, понимал, что доктор Фастольф может оказаться в тяжком положении, но я не намеревался признаться в своей вине.