Изменить размер шрифта - +
Снял с крючка небольшую кастрюльку. Набрал в неё воды, отвернув кран до упора на холодную. Поставил в кастрюльку с холодной водой турку. Затем нажал на кнопку электрического чайника. Достал бутылочку с соской. Раскрутил. Чайник отщёлкнул. Панин ошпарил бутылочку кипятком. Налил туда остужённый крепкий чёрный кофе без сахара. Завертел крышечку. И несколько капель вылил себе на предплечье. И затем поставил соску с кофе перед Мальцевой. Она закурила. Отвинтила крышку. И щедро захлебнула первую затяжку тёпленьким кофейком.

— Не кури при ребёнке! — строго осадил Татьяну Георгиевну Панин. Затем уставился на бутылочку с кофе. — А что это я сделал, старый мудак?!

— Не выражайся при ребёнке!

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Нормальным здоровым смехом нормальных здоровых людей. Разве что слегка уставших. Муся обиженно заревела.

До самого утра они поочерёдно носились с дочерью.

И к рассвету Мальцеву отпустило. Она вдруг чётко осознала. Даже нет, не так… На неё снизошло. Муся — её дочь. Она её любит. Ей всё равно, от кого она, какая она, кто она.

Откровение было мощным. Напрочь лишённым эйфории. Мощным, ясным, коротким — и навсегда. Если Бог есть — Он разговаривает с людьми именно так. Без слов. Без мыслей. Без ощущений. Просто сразу транслируя совокупность всего прямо в душу.

Мальцева поняла, что такое любовь.

О, если б слово мысль мою вмещало, —

Хоть перед тем, что взор увидел мой,

Мысль такова, что мало молвить: «Мало!»

 

О Вечный Свет, который лишь собой

Излит и постижим и, постигая,

Постигнутый, лелеет образ свой!

 

Круговорот, который, возникая,

В тебе сиял, как отражённый свет, —

Когда его я обозрел вдоль края,

 

Внутри, окрашенные в тот же цвет,

Явил мне как бы наши очертанья;

И взор мой жадно был к нему воздет.

 

Как геометр, напрягший все старанья,

Чтобы измерить круг, схватить умом

Искомого не может основанья,

 

Таков был я при новом диве том:

Хотел постичь, как сочетаны были

Лицо и круг в слиянии своём;

 

Но собственных мне мало было крылий;

И тут в мой разум грянул блеск с высот,

Неся свершенье всех его усилий.

 

Здесь изнемог высокий духа взлёт;

Но страсть и волю мне уже стремила,

Как если колесу дан ровный ход,

 

Любовь, что движет солнце и светила.

* * *

Откровения живут в нас недолго. Слова — несовершенны. Память об откровениях недоступна разуму. Ощущаются они не корой головного мозга. И лишь след их слегка чуется неизведанными глубинными подкорковыми структурами. И пусть движет любовь солнце и светила, чтобы могли и дальше послушными отлаженными шестерёнками катить и катить колесо. По возможности — ровно. А первоначальная, первоосновная любовь уже навсегда в тех, кто испытал её откровение.

В ту странную, наполненную горем и радостью ночь Муся сделала родителям подарок. Она спала три часа подряд! Откровения — очень мощные штуки. Они задевают отражённым светом всех. Особенно — детей и животных.

Муся спала. И упали измождённые Мальцева и Панин рядышком на кровать. И уснули без сновидений и без мыслей.

Но утром шестерёнки закрутились.

И Татьяна Георгиевна Мальцева вышла на работу в своём официальном статусе: заместителя главного врача по акушерству и гинекологии. Работы навалилось выше крыши. Оксана Анатольевна не очень ответственно относилась к ведению документации. Да и смежники её, говоря честно и откровенно, всерьёз не рассматривали. Пресловутый профессиональный снобизм. И не только врачебный. Гляньте в зеркало.

Быстрый переход