Я выбрался из толпы, отряхнулся. Вроде бы ничего не потерял, посох в руках, сумка за спиной. Пора бежать. А то как бы в армию не забрили. Перепрыгнул через огромную лужу, увидел впереди вход в подворотню. Было ясно: поход к тетушке Сваре отменяется. Нужно зайти домой, собрать на всякий случай необходимые для путешествия вещи. Отправлюсь в родную деревню, проведаю мать и младшего брата.

    Сзади доносились возмущенные крики. Люди протестовали. Понятно: никому не хочется бросать теплые, уютные дома, идти невесть куда, а потом, возможно, погибнуть на войне.

    До желанной подворотни осталось совсем чуть-чуть, когда дорогу преградил высокий стражник. Закрылся щитом, наставил на меня алебарду. Весь в железе с головы до ног, из-под доспехов валит пар. Видимо, не первый час бродит по дождю, успел промокнуть. Но тело разгоряченное, под латными пластинами кольчуга, а под ней еще и несколько шерстяных рубах. Глаза зло поблескивают сквозь прорези в забрале, голос гулкий, словно говорит в железное ведро:

    -  Куда прешь, парень? А кто будет в ополчение записываться?

    Я остановился в замешательстве. Пока думал, как посту-

    пить, рядом с солдатом словно из-под земли выросли еще двое.

    -  Что, Марк, беглеца поймал? - громыхнул один.

    -  Улизнуть хотел под шумок, - хохотнул первый. - Думал, не заметим. Но мы ведь бдим.

    -  Бдим, - согласился второй и обратился ко мне: - Что ж ты, парень? А кто родину защищать будет?

    Я застыл, судорожно пытаясь найти выход из положения. Эти трое большие и сильные, каждый на голову выше меня, хотя в плечах мы примерно одинаковы. Но они закованы в железо, умеют сражаться.

    -  По-моему, осталось достаточно кандидатов, - хмуро произнес я и махнул рукой в сторону толпы.

    На площади творилось нечто несусветное. На постамент поставили стол, посадили писаря. Людей сгоняли пинками и тычками, выстраивали в очередь. Толпа гудела и ревела. Люди мастеровые - мощные, мускулистые. Но в руках солдат оружие. И этим все сказано. Умирать никому не хотелось. Народ постепенно успокаивался, покорно подходил к столу. Писарь что-то спрашивал, быстро черкал гусиным пером по бумаге. Отобранных сразу уводили, строили в колонны.

    -  Ты тоже сгодишься, - хмыкнул стражник.

    -  Я маг, - сделал я последнюю попытку отвязаться. Отступил на шаг, надеясь обойти солдат.

    -  Чародеев записывают в канониры, обслугу орудий и огнеметателей, - сказал первый страж. Надвинулся на меня и толкнул древком алебарды в грудь. - А ну пошел назад, парень! Зашибу!

    Мир вокруг залило ярко-алым, внутри у меня все закипело. По жилам пронеслась волна раскаленной лавы, аж пальцы задрожали. Я почувствовал, как от ярости вздуваются тугие желваки на скулах, напрягается каждый мускул в теле. Из темных глубин сознания рвалось нечто страшное и дикое. Я заметил, что после инициации посохом слишком легко прихожу в бешенство. Не знаю, с чем это связано, но сдерживать себя очень трудно. Раньше даже в худшие моменты старался оставаться невозмутимым и бесстрастным. Теперь любая мелочь может пробудить во мне черную ненависть и жажду крови.

    Я зарычал, нагнул голову, словно атакующий бык.