– Почему вас это смущает? – решил уточнить Лобанов.

– Да меня-то нет, а вот вы явно не знакомы с работой свалки.

– Так просветите меня, Владимир, чего я не знаю? – потребовал капитан.

– Начнем с того, что свалка практически не освещается. Два фонаря у въездных ворот, один над будкой сторожей, еще один на здании конторы, и все. На самом полигоне нет ни одного фонаря.

– Это не проблема, пространство можно осветить и автомобильными фарами, – заметил Лобанов.

– Верно, можно. Только сначала нужно будет проложить дорогу от ворот до нужного квадрата полигона, а затем избавиться от крыс. Еще вам не помешает спецодежда, спецобувь, а также багры и респираторы. Не думаю, что все это вы привезли с собой. – Владимир вопросительно смотрел на капитана.

– Нет, мы ничего с собой не привезли, – признался Лобанов. – Как-то не подумали об этом.

– Не забудь упомянуть, что приехали мы на «Запорожце» 1972 года выпуска. Фары у него совсем не как софиты на сцене, да и проходимость тоже не на высоте, – подсказал дядя Ваня. – Помнится, он про бездорожье упоминал. Уверен, на свалке все дороги по мусору проходят.

– Значит, ждем до утра, – заключил Владимир. – Можете остаться ночевать, местечко всем найдется. А утром поедем в контору, я договорюсь, и вам выдадут все необходимое.

– Не можем мы ждать, дядя Володя! – вклинился в разговор Бибиков. – Речь идет не о развлекательной программе, речь идет о преступлении, которое может остаться безнаказанным, если мы не поторопимся.

– Ничего с вашим трупом не случится. В ночь полигон не работает, – объяснил Владимир. – Машины не принимают, котлованы не роют, сжиганием мусора, а также его прессовкой и закопкой не занимаются. Получается, вы спокойно можете дождаться утра.

– Дядя Володя, послушайте меня внимательно. – Бибиков буквально силой развернул Владимира лицом к себе, вынуждая смотреть глаза в глаза. – Там, в городе, сидит мужчина. Его зовут Игорь Николаевич Рогачев, он профессор, интеллигентный мужчина, немолодой, но счастливо женатый… до недавнего времени. Трое суток назад его жизнь разбилась на куски, потому что его жена, с которой он восемь лет прожил в мире и согласии, его любимая женщина, которую он клялся беречь и защищать, пропала. И вот он сидит один в квартире, где раньше раздавался ее смех, смотрит на вещи, которые она так бережно подбирала, вдыхает запах ее духов и изнемогает! Он изнемогает от неведения, представляя все мыслимые и немыслимые ужасы, которые могут происходить в тот самый момент, когда он сидит в своей квартире и бездействует. И это неведение страшнее самого страшного знания, вам ли этого не знать?

Бибиков замолчал, а Владимир опустил голову так низко, что совсем не стало видно лица. После пронзительной речи участкового на долгое время в комнате воцарилась тишина. Владимир думал о своей жене, которая пять лет назад заблудилась в лесу и пострадала не от лап хищных зверей, не от голода или жажды, а от страха. Ужас от того, что она не может выбраться из леса, настолько завладел ее разумом, что через пять дней, когда ее все же нашли, она уже не была прежней. Теперь его жена круглогодично находилась в психиатрической лечебнице, а они с сыном навещали ее трижды в месяц.

В конечном итоге молчание прервал капитан. Он поднялся и подошел к Владимиру. Тронув его за плечо, Лобанов произнес:

– Ну так как, поможете вы нам?

Владимир поднял глаза на капитана.

– В конторе сейчас никого, но у меня есть ключи, – растягивая слова, проговорил он. – Попрошу сына, он поможет вам в поисках.