— Ты шутишь…

— Когда речь идет об овсянке? — несколько возмутился Гвидонов.

— Ты издеваешься надо мной, — сказала Мэри.

Но пошла на кухню, договорилась там, — и принесла в номер целую кастрюльку самой первоклассной овсяной каши.

— Что ты хотел, — сказала она Гвидонову, — то и будем кушать…

Может быть, новое подземелье? — думал Гвидонов. — Вековые привычки трудно менять… Здесь старые тапочки донашиваешь до дыр, а взамен покупаешь точно такие же. А если речь идет об интерьере…

Ушли они отсюда лет, допустим, шестьдесят тому назад. Допустим, — год на переселение и выбор нового места.

То есть почти шесть десятков лет они могли с лопатами и кирками врубаться в склон российской горы. Комнат себе уже наделали и всяких коридорчиков.

Уже есть, где без проблем медитировать.

Местечко, в окрестностях которого ловцы лягушек обстреляли махатм, называлось Мугур-Аксы, и было приблизительно в трехстах километрах от Кызыла.

От Омбы — больше полутора тысяч километров.

Если провести по карте прямую от Омбы до Мугур-Аксы, то есть, если они не колесили, а двигались по прямой, — то дальше можно попасть в Барнаул, Новосибирск, а еще дальше — в Нижневартовск, на полуостров Ямал, или в Дудинку.

Но, скорее всего, вряд ли по прямой. Слишком зыбко…

Но им же нужны ученики. Монахи не могут не передавать своих знаний, — учить других, у них в крови. Учить, и наставлять на путь истинный.

Иначе зачем они, с какой целью. Компостировать мозги другим, — это их суть. Тем более, обладая целым набором самодельных чудес, — как здесь обойтись без небольшой толпы фанатов?.. Значит, должны быть фанаты, должны быть слухи о небывалых знамениях, типа летающих на бреющем полете, тарелок, которые разбрасывают листовки, с призывом идти на выборы. И должны быть свидетели этих чудес.

Допустим, в радиусе ста километров от эпицентра…

— Ты ешь третью тарелку овсянки, — сказала Мэри. — Это называется обжорство.

— Как только будет летная погоды, мы улетаем отсюда.

— В Пекин?

— Да, сначала. Оттуда на родину.

— В Англию?

— Нет, — сказал Гвидонов, — скорее всего, опять в Кызыл.

— Тогда мне нужно сходить к тому ремесленнику, у которого ты был вчера. Таких оригинально расписанных горшочков я нигде не видела… И еще, объясни мне: что такое Родина?.. Я в России часто слышу это слово. Но не понимаю значения. Сначала я думала, что это место, где ты родился. Где у тебя прошло детство, и место с которым у тебя связаны эти самые главные впечатления в жизни. По которому ты иногда грустишь, как по детству… Потом поняла, что это еще что-то другое. Для тебя родина — Кызыл. В котором мы с тобой были впервые, и который ни мне, ни тебе никак не понравился. Там много пьяных и наркоманов, и везде нужно ходить с охраной… Тебе от него ни холодно, и не жарко. Так, кажется, говорят… Объясни мне.

— Спасибо за завтрак, — сказал Гвидонов. — Было очень вкусно.

Если она и дальше будет отвлекать его от дела, сбивать с мысли, не давать сосредоточится, — то впереди их отношения ожидает довольно серьезный кризис.

Самое последнее дело, — отвлекать человека от работы.

Ей срочно нужно придумать какое-нибудь дело, — чтобы она занималась им с утра и до вечера, и думала только о нем, и уставала от него, и говорила только о нем. Что-нибудь, типа обучения детей английскому в детском саду. Где их много, и они все еще бестолковые.