|
Хотя некоторые косвенные признаки имеются… Ровно две недели назад заместитель командующего Ракетными войсками России взял очередной отпуск, который собирался провести с семьей на черноморской даче. Но на дачу он не прибыл, семья находится в Москве. В то же время три генерала из командования Ракетных войск срочно убыли в секретную командировку. Одновременно в срочную командировку отправились ответственные сотрудники Министерства иностранных дел, курирующие вопросы военного сотрудничества. Можно сделать вывод, что предположение нашего посольства подтверждается…
– Значит, дипломатический корпус преуспел в разведке больше, чем ЦРУ? – Президент нахмурился. – Я бы так не сказал, сэр, – Директор встал. – Просто русский атташе, подвыпив на приеме, проболтался, что сопровождал московскую делегацию в Гуанчжоу. И что в делегации были генералы-ракетчики. Вот и все, что узнали наши дипломаты. Может быть, за этим вообще не стоит ничего серьезного… Президент привстал со стола, надел пиджак и сел в кресло обычным образом. Это было явное проявление недовольства. – Нам готовят большой сюрприз. Ситуация, как в Тегеране в 43-м году. Только теперь Москва и Китай по одну сторону фронта, мы – по другую. Это не я представляю ситуацию именно таким образом. Так ее представляют в Москве. Русские хотят взять реванш за поражение в холодной войне, сейчас момент для этого наиболее подходящий. Национал-большевистские настроения, антиамериканская волна в мире, «экономическое чудо» в Китае и инфляция в США. Военное сближение России и Китая представляет большую угрозу для нашего лидирующего положения в мире. Создание ракетной базы русских на территории Китая будет равнозначно прорыву черного ферзя на шестую линию. Можем мы это допустить? Отвечаю: нет. Можем ли мы повлиять на ход переговоров? Отвечаю: должны. Как мы можем повлиять на ход переговоров? Отвечаю: через информацию о ходе переговоров, о каждом малейшем нюансе. Как нам получить эту информацию? И кто должен ее получить? Я ожидал от вас большей компетентности! Директор ЦРУ теперь стоял по стойке «смирно». От него не ждали оправданий, но больше ему ничего не оставалось. – Даже в российском правительстве никто ничего не знает. Так называемое «младшее» и «среднее» звенья власти в предполагаемых переговорах участия не принимают, никаких консультантов со стороны, никаких посредников. Они приняли все меры, чтобы не допустить ни малейшей утечки. Естественно, это усложняет задачу, поскольку в высших эшелонах власти наши агентурные возможности очень скромны, если не сказать больше… – Говорите как есть, – вставил Президент. – Они равны нулю, сэр, – честно сказал директор. – Неподкупные русские? – Президент иронично улыбнулся. Но Директор ЦРУ оставался серьезным. – Можно сказать и так, сэр. – Странно! При том уровне коррупции, о котором я знаю из ваших докладов… – Извините, сэр. При том уровне коррупции чиновник высшего управленческого звена добывает себе от пятисот тысяч до миллиона долларов в месяц, причем практически ничем не рискуя. Ни один крупный руководитель не наказан за экономические прегрешения. Надо только не лезть в политику… – Вот как?! – Да. Мы не можем предложить им более привлекательные суммы, чем те, которые они уже имеют. Мы можем предложить только реальный риск. При таком раскладе никто не согласится нам помогать… Президент ошеломленно развел руками: – Получается, что широкомасштабная тотальная коррупция – лучшее средство от подкупа? Коррупция – зашита от шпионажа?! Директор опустил взгляд. – Получается, так… Россия – страна парадоксов… Президент вдруг понял, что церемония вручения премий Центра искусств Кеннеди больше не вызывает у него раздражения. |
