Два санитара „скорой помощи“ едва не надорвались, поднимая и таща носилки, на которых лежал Бобби. У него оказался приступ острого аппендицита, и оперировавший его хирург сказал, что помедли они какой-нибудь час, то спасти Бобби уже не удалось бы. Несколько дней он находился в критическом состоянии.

— Пробраться внутрь сквозь твой жир было очень сложно, это едва не стоило тебе жизни, — грубо сообщил Бобби хирург, когда пришел снимать швы. — Тебе следует похудеть, или надо быть готовым к тому, что тебя скоро выпишут.

— Выпишут из больницы? — наивно поинтересовался Бобби.

— Нет. Выпишут из жизни, молодой человек.

Спустя неделю после операции его пришла навестить Фанни. Она принесла журнал „Плейбой“ и три плитки шоколада. „Видно, так уж суждено мне — не делать резких движений и толстеть“, — подумал Бобби.

— Ты позвонила в „Цепную пилу“? — с тревогой спросил ее Бобби.

— Зачем? Разве надо было?

— Да ведь я же потеряю работу, — простонал он. — Позвони обязательно.

— Да они и так поймут.

Но они не поняли. Когда спустя четыре недели Бобби, похудевший на двадцать фунтов, появился в „Цепной пиле“, Николс Клайн встретил его отнюдь не любезно.

— Твое место занято, Монделла. Ты уволен.

Бобби решил подождать Шарлин или Рокета. Первой появилась Шарлин, она чуть было не проскочила мимо, но Бобби схватил ее за руку и напомнил, кто он такой.

Глаза Шарлин вспыхнули гневом.

— Где моя пленка?

— Она у меня.

— Да? А можно узнать, где именно?

— Дома.

— А почему ты не передал ее Маркусу Ситроену?

— Он так и не появился в тот вечер, — объяснил Бобби. — А ночью меня увезли в больницу с приступом острого аппендицита. Я чуть не умер, приступ был очень серьезный.

Шарлин это ничуть не тронуло.

— Верни мне пленку, — равнодушно сказала она.

Бобби замялся, чувствуя себя как-то неуютно.

— Знаешь что? Я ее прослушал. Уверен, ты можешь звучать гораздо лучше.

Шарлин возмущенно посмотрела на него.

— А ты откуда знаешь?

— В молодости я занимался музыкой. — Поколебавшись немного, Бобби решил, что ничего не теряет, и добавил: — Я… гм… записал несколько пластинок, написал кое-какие песни.

— Когда тебе было двенадцать лет, малыш? — с сарказмом поддела Шарлин.

— Да, я был очень молод, но это правда… клянусь тебе.

Шарлин уже начала скучать от этого разговора.

— Ну ладно, ладно.

— Я напишу для тебя песню! — решительно заявил Бобби.

— Ох, малыш, я прямо сгораю от нетерпения.

— Послушай, не смейся. Я могу помочь тебе звучать на пленке гораздо лучше.

— Просто верни мне пленку, сынок.

Шарлин была упрямой, но Бобби решил, что сможет убедить ее, если у него появится хоть малейший шанс.

— Когда тебе вернуть ее? — спросил он.

— Завтра.

— Но меня здесь не будет. Николс уволил меня. Давай я завтра принесу ее тебе домой.

Прикусив нижнюю губу, Шарлин задумалась на секунду, потом сказала:

— Какого черта! — Но все же она достала простенькую карточку, на которой было написано „Шарлин — певица“, нацарапала на ней адрес и протянула Бобби. — В десять часов. Но не рассчитывай задержаться надолго.