— За что бы ты ни брался, все у тебя не слава Богу, — проворчал Брайан и бросил на брата злобный взгляд. — Почему бы тебе не бросить свои глупые песни и не получить приличную работу, которая обеспечит тебе будущее?

— А почему бы тебе не убраться в задницу?

Семья. Крис всегда старался держаться подальше от нее.

Когда Уиллоу родила, Крис выступал с концертом в Глазго перед толпой орущих восторженных девиц. „Дикарей“ публика встречала хорошо, несмотря на то что у них не выходили пластинки, не было рекламного агента и перспектив на будущее.

Эйвис отвезла Уиллоу в больницу на такси и позвонила чопорным супругам Уиг, которые приехали на следующее утро на машине из Эшера. А когда Крис вернулся из Шотландии, он уже был отцом мальчика весом около трех килограммов. Уиллоу сидела на больничной кровати в окружении громкоголосой Эйвис, заторможенной Цветика, поджавших губы мистера и миссис Уиг. Живописная компания. Именно в тот момент Крис понял, что окончательно попал в ловушку.

Мальчика назвали Питер (в честь деда Уиллоу) Джон (в честь отца Криса) Бадди (в знак уважения к покойному Бадди Холли, одному из кумиров Криса). Однако никто и никогда не звал мальчика Питер Джон Бадди. Его прозвали Бо. Малыш Бо.

Прошло четырнадцать месяцев, в течение которых группа „Дикари“ распалась. Раста уехал в турне по Европе с немецкой рок-группой, получив от них предложение, от которого не хотел отказываться. Баз вместе с Цветиком смотался на Ибизу — крохотный островок у побережья Испании, где работал официантом и играл на гитаре в местном ресторанчике. Олли с головой ушел в сочинение новых песен, к которым Крис писал стихи.

Они продали несколько своих песен, причем изрядную сумму при этом отхватил мистер Теренс. И все-таки лучшие песни они сохранили в надежде на возрождение „Дикарей“.

Мистер Теренс пришел в ярость от распада Дикарей“, но, поскольку они наотрез отказались от гастролей и вообще готовы были вот-вот взорваться, он понял, что им надо на время заняться чем-нибудь другим, и не стал устраивать крупного скандала.

— Когда мы вновь соберемся вместе, — сообщил ему Крис, — все будет совсем иначе. И не пытайтесь снова пудрить нам мозги. А если вы не сумеете позаботиться о нас, то мы найдем того, кто сумеет.

— Только не забывай, что мы связаны контрактом, — язвительно заметил мистер Теренс. — Законным контрактом.

— Да пошел ты вместе со своим контрактом! — взорвался Крис. — Ты надул нас с „Тоскливым утром“, но больше я такого не допущу.

— Да как ты смеешь! Я вас из дерьма вытащил, дал деньги, крышу над головой, решал все ваши личные проблемы. Я…

Крис предупреждающе вскинул руку, обрывая яростный словесный поток мистера Теренса.

— Я все это знаю, и, поверьте, мы благодарны вам за это. Но мы больше не будем бессмысленно тратить свое время, мотаясь из города в город, выступая перед идиотской публикой, которая не может отличить дерьмо от шоколада. Нам нужен настоящий успех.

Эту маленькую речь Крис произнес три месяца назад, и он был вновь готов подписаться под каждым своим словом. Ведь ему было уже двадцать шесть, до пугающей цифры тридцать оставалось всего четыре года, и Крис твердо решил добиться успеха до наступления этой даты. „Дикари“ были хорошей группой, он понимал это. Боже! Ему так хотелось добиться успеха, что он буквально ощущал его вкус каждое утро, когда вставал, и каждый вечер, когда ложился спать.

Ребенок заплакал еще громче. Крис взял его на руки и неумело попытался успокоить. Держа на рунах наследника, он задумался о том, что после рождения ребенка Уиллоу с большой неохотой занималась с ним любовью, принимая его ласки с энтузиазмом полудохлой рыбы.