— Я к тебе испытываю то же самое, — крикнул в ответ Руперт. — Ты самовлюбленная, чванливая, темнокожая соплячка. И лучше было бы, если бы ты никогда здесь не появлялась.

Рафилла залилась слезами. Ей было тринадцать, а этому здоровому оболтусу семнадцать. А потом ей никогда не приходило в голову, что и ему тоже неприятно видеть ее здесь.

После этого маленького инцидента они начали общаться друг с другом, поначалу неохотно, но очень скоро выяснилось, что у них много общих увлечений: верховая езда, джазовая музыка, а кроме того, оба терпеть не могли мясной пирог. Как-то вечером они сидели вдвоем в огромном пустом танцевальном зале, и разговор зашел о том потрясении и боли, которую оба испытали в результате потери родителей. Мать Руперта утонула в результате несчастного случая во время прогулки на лодке, ему тогда было семь лет, то есть ему было столько же, сколько и Рафилле, когда ее отец погиб от взрыва бомбы, подложенной террористами.

Неожиданно это здорово сблизило их, и с того момента Рафилла полюбила своего сводного брата как родного. Конечно же, как и с родным братом, не обходилось без ссор. Сегодня как раз и был тот самый случай.

— Руперт, меня не колышет, что тебе скучно, — скороговоркой выпалила Рафилла. — Абсолютно не колышет Мы с Одиль и так видимся очень редко, так что не мог бы ты поскучать где-нибудь в другом месте?

— Да, — поддержала ее Одиль, — почему бы тебе не убраться восвояси и не почитать „Нэшнл джиографик“?

— Этого уже больше никто не читает, тем более когда можно любоваться такими… белыми грудками.

— Пошел к черту, Эгертон, — повторила Рафилла и указала на дверь, подчеркивая этим жестом смысл своей фразы.

— Гм… а я хотел пригласить вас обеих провести вечер в Лондоне, — небрежно бросил Руперт, поднимаясь и направляясь к двери. — Но если вы желаете, чтобы я убрался… — он замедлил шаг, ожидая ответа.

— Ты это серьезно? — поинтересовалась Рафилла с подозрением. Ведь он мог просто подразнить их и потом отказаться, а Рафилле не хотелось остаться в дурочках.

— Я просто так не предлагаю, — обиженно произнес Руперт.

— Нет, бывает, — возразила Рафилла.

— Бывает, но очень редко.

— Эй, ребятки! — оборвала их Одиль. — Не будем тратить время на пустые споры. Вечер в Лондоне — это просто восхитительно! Мы согласны, Руперт. Да! Да! Да!

Рафилла любила ездить в Лондон, хотя обычно бывала здесь только днем и в сопровождении матери. Они всегда завтракали в фешенебельном универсальном магазине „Харродз“, делали покупки в оживленном районе Найтсбридж, а затем пили превосходный чай в универсальном магазине „Фортнум энд Мейсон“. Иногда лорд Эгертон заезжал за ними на машине, и они обедали в его любимом ресторане „Уилерз“ на Олд Комптон-стрит, где Рафилла всегда заказывала салат из крабов. Раз или два Рафилла вместе с подружкой прогуляли занятия в школе, сели на поезд и приехали в Лондон. Они шатались туда-сюда по Кингз-роуд, восхищаясь паннами с их торчащими фиолетовыми и зелеными волосами, кричащим макияжем, вызывающими нарядами, а также девушками из движения „Слоан рейнджерс“, куда входили только дочери состоятельных и влиятельных родителей, одетые в кардиганы и джемперы, туфли от Гуччи и носившие украшения из жемчуга.

Посмотрев парад разнообразных мод, девочки еще несколько часов потолкались в магазинах грампластинок „У.Х.Смит“, после чего вернулись домой.

Но Лондон Руперта был совершенно иным. Он привел их в ресторан „Сан-Лоренцо“, расположенный в модном квартале Боучамп Плейс, где, похоже, Руперт знал буквально всех.