Итак, старый русский полк был расформирован. Кончилась его слава. Последней страницей его истории стало прощальное заседание полкового комитета, которое провёл ещё на фронте избранный из каптенармусов в командиры полка некто А. Иванькин. Протокол сохранил настроение драгун: «Итак, Каргопольский полк, просуществовав около 211 лет, выйдя от грани абсолютизма и дойдя до грани социализма в эпоху полной хозяйственной разрухи и народного бедствия, умер. Слава и честь ушедшему в вечность славному Каргопольскому полку!»

Полк был сформирован в 1707 году из рекрутов Тульской провинции. Участвовал в кампании 1806–1807 годов, в Отечественной войне 1812 года, в Битве народов под Лейпцигом в 1813 году. Во время Русско-турецкой войны 1828–1829 годов отличился в сражении при Боелештах в Малой Валахии. За доблесть и храбрость, проявленные на румынской земле, полк получил надпись «За отличие» на парадные каски. Во время Крымской войны 1853–1856 годов полк дрался под Инкерманом на реке Чёрной.

Первое время кавалеристы Юшкевича выполняли милицейские функции. Отряд поступил в распоряжение Вологодского совета. Других сил и формирований, которые могли бы обеспечивать советскую власть в округе, пока не существовало на многие сотни вёрст.

Первой серьёзной операцией отряда стало усмирение и разоружение «буйного» транзитного эшелона. В те дни с запада на север и восток без конца шли поезда с демобилизованными солдатами. Шли они и через Вологду. Разложившаяся армия возвращала солдат и младших чинов российским губерниям, откуда все эти годы забирала, в основном из деревень, мужиков призывного возраста. Домой ехали мужики, одуревшие от окопного сидения, агитаций анархистов, левых эсеров, большевиков, учредиловцев, прогрессистов и других партий — «истинных патриотов России». На промежуточных станциях эта хмельная, полуголодная и обнаглевшая от безнаказанности орда останавливала эшелон и приступала к экспроприации в пользу революции всего, что можно было пить и чем можно было закусить. Громили магазины и склады, обчищали частные погреба. Ехали домой с оружием и боеприпасами, а потому там, где останавливались, начиналась стрельба. Старая истина словно демонстрировала суть того, что вне окопов и казарм, где дисциплину обеспечивают не только офицеры, но и противник, солдаты превращаются в мародёров и насильников.

Итак, очередной «буйный» прибывал на железнодорожную станцию Вологды. Губернский совет заблаговременно был предупреждён телефонограммой. Приняли решение: силами только что сформированного Каргопольского красногвардейского отряда положить конец бесчинствам демобилизованных.

Поезд прибыл по расписанию. Из вагонов, как и ожидалось, начали выскакивать вооружённые солдаты и заполнять перрон. Вскоре толпа устремилась в сторону вокзальной площади, где находились магазины и привокзальный рынок. Но перед самой площадью в узком коридоре, сдавленном окрестными домами, этот неуправляемый поток неожиданно наткнулся на взвод вооружённых красногвардейцев. По команде рослого командира в длинной, до шпор, шинели: «К бою товьсь!» — взвод, звякнув затворами винтовок, ощетинился штыками и решительно сделал три шага вперёд. Толпа отшатнулась. Пользуясь сумятицей, Рокоссовский крикнул:

— Вы куда, ребята?

Толпа набухала злобой и агрессией:

— А твоё какое собачье!..

— Пошёл ты к…

— Офицер, што ли?

— Братва! Не слушай его! Да мы их, как лягушат, раздавим!

— За что боролись!

— Старым режимом попахивает…

— Эй, длинный! Мы таких, как ты, триста лет терпели!

Рокоссовский поднял руку и указал в сторону дальнего конца перрона:

— Прежде чем взяться за оружие, посмотрите туда.