Устраивая послевоенный мир, Сталин уступил Польше Белостокское воеводство, но, по праву победителя, при разделе Восточной Пруссии буквально выхватил из рук союзников часть прусских земель, которые вскоре будут оформлены в Калининградскую область РСФСР.

В самый разгар боёв Ставка приказала Рокоссовскому передать Черняховскому для ликвидации восточно-прусской группировки противника правофланговые армии и некоторые подвижные соединения. Манёвр Ставки объяснялся желанием наступать одновременно на двух направлениях — берлинском и кёнигсбергском. В Москве снова недооценивали силу противника. У Рокоссовского же этот манёвр окончательно отнимал возможность ударить на Берлин с севера с одновременным охватом его с северо-запада.

После войны маршал размышлял по этому поводу так:

«Восточно-Померанская операция для войск 2-го Белорусского фронта являлась продолжением начавшегося 14 января наступления трёх фронтов на западном направлении, а не вытекающей из Восточно-Прусской операции, как утверждают некоторые историки и мемуаристы… На мой взгляд, когда Восточная Пруссия окончательно была изолирована с запада, можно было бы и повременить с ликвидацией окружённой там группировки немецко-фашистских войск, а путём усиления ослабленного 2-го Белорусского фронта ускорить развязку на берлинском направлении. Падение Берлина произошло бы значительно раньше. А получилось, что 10 армий в решающий момент были задействованы против восточно-прусской группировки (с передачей в состав 3-го Белорусского фронта четырёх армий 2-го Белорусского фронта в его составе оказалось 10 армий), а ослабленные войска 2-го Белорусского фронта не в состоянии были выполнить своей задачи. Использование такой массы войск против противника, отрезанного от своих основных сил и удалённого от места, где решались основные события, в сложившейся к тому времени обстановке на берлинском направлении явно было нецелесообразным. Более того, это делалось за счёт ослабления войск 2-го Белорусского фронта, которому предстояло разгромить восточно-померанскую группировку противника, что сделать оставшимися у него силами он не мог.

К этому времени противник сумел сосредоточить в Восточной Померании довольно крупные силы и, умело используя благоприятную для организации обороны местность, затормозил продвижение войск нашего фронта».

Жуков уже вёл свои армии на Берлин. Ещё 10 февраля он доложил в Ставку о готовности войск к последней атаке. Наступление планировалось на 20 февраля с Кюстринско-го плацдарма, захваченного на западном берегу Одера. Но в эти дни немцы начали масштабное контрнаступление в Померании — операцию «Солнцестояние» («Sonnenwende»), и Ставка вынуждена была часть сил передать от Жукова Рокоссовскому для отражения удара в Восточной Померании.

Сталин опасался коварства союзников, которые вполне могли в те дни высадить десант в Восточной Пруссии и принудить немецкую группировку к капитуляции. Картина войны и послевоенного мира могла бы в один миг значительно измениться.

Маршалы, глядя на оперативные карты, мыслили категориями людей сугубо военных. Вожди обязаны были учитывать фактор ближайшей и долговременной политики. Их взгляды и планы часто не совпадали. По этому поводу фон Клаузевиц писал: «Военные должны подчиняться политикам». Они и подчинялись, зачастую изменяя направление ударов и их силу.

В феврале к Рокоссовскому на фронт приехала жена Юлия Петровна. Семья воссоединилась. Двусмысленному существованию был положен конец.

Штаб 2-го Белорусского фронта в те дни располагался в местечке Бродницы северо-западнее Варшавы. И Рокоссовский отправил своих порученцев в Варшаву разыскать сестру Хелену. С порученцами поехала Юлия Петровна. Она везла письмо брата сестре. Хелену они разыскали живой и здоровой.