|
Рождество не наступило. Завтра стало днем, когда исчез Тэкк. Мы заметили, что его нет, в середине дня и, как ни старались, мы не могли вспомнить, был ли он с нами во время полуденного привала. Мы были уверены, что утром он вышел со всеми, но это было единственное, в чем мы были уверены наверняка. Мы остановились и пошли назад. Мы искали и кричали, но так и не дождались ответа. Наконец, когда сгустились сумерки, мы прекратили поиски и расположились на ночлег. Было смешно, конечно, что никто из нас так и не смог вспомнить, когда же мы его в последний раз видели, и я, откровенно говоря, не исключал, обдумывая случившееся, что он вовсе не отстал от нас, заблудившись сознательно или случайно где-то по дороге, а попросту испарился, как Джордж в ту ночь, когда мы подверглись бомбардировке со стороны дерева и отсиживались в красном здании на окраине города. Возможно, убеждал я себя, причиной того, что мы перестали замечать присутствие Тэкка, была его прогрессирующая неприметность. День за днем он все более замыкался в себе, отдалялся от нас, пока не дошел до того, что бродил между нами, как привидение, почти незаметно. Эта неприметность, а также колдовское очарование голубой земли, на которой время уже не имело привычного значения и смысла, а реальность сливалась со сновидением - соединение этих двух факторов, как я объяснял себе, - и послужило причиной его бесследного исчезновения. - Нет никакого смысла продолжать поиски, - сказала Сара. - Будь он здесь, мы бы уже давно нашли его. Если бы он нас слышал, он бы откликнулся. - Ты думаешь, что его уже просто не существует? - спросил я, подумав, что это была достаточно замысловатая формулировка вопроса о том, жив он или нет. Она кивнула в ответ. - Он нашел то, что искал. Так же, как Джордж в свое время нашел то, что искал. - А эта его кукла? - спросил я. - Символ, - ответила Сара. - Точка концентрации. Что-то вроде хрустального шара, глядя в который можно потеряться. Мадонна некой древней и могущественной религии. Талисман... - Мадонна, - заметил и. - Ты уже как-то об этом говорила. - Тэкк был очень чувствительным, - продолжала Сара, - до мозга костей. И настроен в унисон с чем-то вне нашего времени и пространства. С агрессивным типом характера - да, теперь я могу это признать, - агрессивный тип и очень своеобразный. Не от мира сего. - Когда-то ты говорила мне, что он не выдержит, - вспомнил я. - Что где-то по пути он должен сломаться. - Да, я помню. Я полагала, что он слаб, но я ошибалась. Он был сильным. Стоя в молчании, я недоумевал, куда же все-таки он мог деться. Да и "делся" ли он? Или его неприметность постигла такой степени, что он просто растворился в воздухе? Был ли он все еще с нами, невидимый и неосязаемый, споткнувшийся на границе, отделяющей реальный мир от потустороннего, иного мира, недоступного нашим органам чувств? Может быть, он все еще здесь, взывает к нам и дергает нас за рукава, чтобы подать сигнал о своем присутствии, а мы неспособны услышать его и ощутить его прикосновения? Да не в этом же дело, убеждал я себя. Тэкк не станет дергать за рукав и кричать. Ему все равно! На черта мы ему сдались! Ему плевать, знаем ли мы о его присутствии или нет. Все, что ему нужно - это прижать к груди куклу и остаться наедине с наполняющими его дурацкую голову мыслями. Возможно, его исчезновение было не столько исчезновением как таковым (ведь и его бледность была не обычной болезненной бледностью), сколько полным и абсолютным отвержением всех нас. |
